Ювенилия Дюбуа
Шрифт:
— Цирк… — Повторил Федя задумчиво. — Это не цирк, Союз Демьянович, а проформа. Сами понимаете, лица мы г-е, должны соблюдаться все правила.
— …
— Вы не обижайтесь на меня и нашего г-я. По-другому не могло быть. Ведь это вопрос безопасности нашей с-ы. А я люблю эту с-у, больше всего на свете. Вы, человек большой чести, должны всё понять. Увиденное вами — недопустимо. Скажу вам больше, об этом никто не должен знать, ведь пока есть знание, есть и опасность утечки информации. Вы ведь не хотите, чтобы наши враги с запада выкрали вас, списав с
— Нет конечно! Но… всё это как-то… дико, что ли?
— Не спорю, но выхода у нас не было, простите. Я вас, товарищ Бунин, неспроста оставил последним.
— Хм… — Только нашелся старик, начиная шарить в своей голове возможные варианты таких стечений обстоятельств.
— Я знаю, вы настоящий г-й. Настоящий п-т. Человек большой души. Да, да, не смущайтесь, это правда. Скажу вам по секрету, вам выписана п-я медаль высшей степени за заслуги перед о-м. Там выгравировали ваше имя. Вот, смотрите. — Тут Федя достал свой телефон, пока искал что-то, испачкал экран кровью.
Это была фотография медали, где в центре стояла цифра «1», чуть ниже написано «степень», а по краю дуги мелким шрифтом красовалось фамилия старика с инициалами.
— Ох, что вы… не стоило, это честь для меня, но работал я не за награду, а за общество! — Начал было Союз, краснея лицом, расходясь в лёгкой улыбке.
— Именно поэтому вы заслужили высшую награду! Можно пожать вашу руку? — Секретарь переложил пистолет в левую, а правой начал трясти стариковскую кисть. — Осталось вам, Союз Демьянович, совершить последний, главный подвиг, который только может совершить человек.
— Ох, я готов, готов служить своему о-у!
— Просто замечательно, уважаемый, просто замечательно! Видите ли, я сам по себе человек очень спокойный, не агрессивный. С огромным прискорбием и трудом я сделал всю эту грязную, но необходимую работу ради нашего В-я, но вот у-ь себя не могу, боюсь уж очень сильно. Нет во мне крепкого духа!
— Боже праведный, а вам-то зачем лишать себя бытия?
— Я ведь, знаете ли, тоже свидетель события. Да, да, такая вот работа у нас. Так вот, возвращаясь к теме. Как г-я с-ы и настоящего мужчину прошу вас: з-е меня, а потом ликвидируйтесь, пожалуйста. — С этими словами Абсманов протянул рукоять пистолета старику. — В обойме ещё четыре патрона, но хватит двух. Мы ведь с вами осознано это делаем. Точечно. Ха-ха. Стреляйте!
Старик стоял как завороженный, не поднимая руки, хоть указательный палец его уже был на курке. Секретарь учтиво взялся за дуло, приставив его к своей голове.
«Стреляйте» — прошептал он чуть ли не любовно.
Союз зажмурился, нажал на курок. Снова раздался грохот, но теперь оглушило не так сильно. Затем дуло уткнулось в стариковский висок. Рука его больше не дрожала, взгляд сделался спокойным и умиротворённым. Пересохшие губы разжались, дозорный тихо запел:
«…мы поднимем себя и близких,
создадим нерушимый союз. Всех свобод
нам
великую…»
Раздался выстрел. Наступила долгая тишина.
Эпилог
— Доступ у вас будет категории «С». Весь первый этаж, столовая (где вы и будете работать), а также общие комнаты отдыха входят в пропуск. Вот ещё, держите планшет. К глобальной сети его невозможно подключить, настройки менять строго запрещается. Вот в этой папке указаны пациенты.
— Угу.
— Вот сюда на карточку нажимаете, и вся информация о пациенте отображается, как за день, так и общая. Кто-что ел, пил, сколько раз в туалет ходил, приём лекарств. В ваши обязанности входит внесение комментариев. У нас каждый член персонала вносит свои, так сказать, коррективы. Хоть везде стоят камеры и датчики, человеческий глаз мы не списываем со счетов.
— Предельно вас понял.
— Очень хорошо. Детали по поводу самого рациона вам уже расскажет Наталья Панова. Да и вообще, не стесняйтесь. Мудр тот, кто задаёт вопросы на непонятные ему вещи.
— Аааа, да, благодарю. Вопрос можно?
— Разумеется.
— Внутренний двор, я бы…
— Да, вы совершенно правы, совсем забыл. К нему у вас тоже имеется доступ. Хотите выйти осмотреться?
— Если вас не затруднит.
Пожилой мужчина в белом халате поднёс к сканирующей красной точке пластмассовый пропуск. Дверь открылась. Его спутник, мужчина средних лет в гражданской одежде, проследовал за заведующим, держа в руке только что выданную рабочую форму с гаджетом.
Внутренний двор санатория выглядел очень ухоженным. Все весенние лужи быстро высыхали, так как бетонные дорожки имели подогрев. Сакура уже искусственно зацвела, а лавки выкрасили в свежий белый цвет.
В дальней части парковой зоны расположились качели, а строй лавок друг напротив друга образовывали подобие сквера. Вот только всё равно этот огороженный клочок хорошо просматривался. Именно там сейчас отдыхала группа пациентов.
— Как у вас здесь красиво.
— И не говорите, сколько лет здесь работаю, а глаза каждый раз радуются.
— У меня такой вопрос… Мне каждый раз нужно по фотографии находить нужного пациента? Ну, чтобы вести заметки.
— Ой, ну вы скажете. Разумеется, нет. На робе у каждого есть трёхзначный номер. Вы не заметили? Сегодня я что-то всё забываю… Вот по номеру смотрите, можно просто в командную строку вбивать.
— Понял.
— Попробовать при мне хотите? Так, на всякий случай. — Управляющий хорошо понял растерянность нового сотрудника столовой, как и все те немногочисленные люди, которым выпадает шанс устроиться в засекреченное заведение.
— Было бы здорово.
— Тогда пройдёмте.
Два силуэта двинулись в сторону отдыхающих. Остановились они за метров пятнадцать. Достаточно близко, чтобы различить лица и крупные номера на робе, но достаточно далеко, чтобы не привлекать внимания.