Южно-Африканская деспотия

Барышев Александр Владимирович

Бобров тоже решил внести лепту и предложил не ограничиваться монетами и драгоценностями, а внести в закладку, к примеру, оружие, предметы обихода, которые здесь практически ничего не стоят, а вот в двадцатом веке могут цениться ого-го как. Прослышав про Бобровские нововведения к Сереге потянулся народ с предложениями по типу, кто во что горазд и скоро объем закладки стал равен как бы не четвертиострова, и чтобы его туда довезти понадобилось бы несколько рейсов самых больших судов поместья. А Юрка, распродав клад, стал бы

наверно одним из самых богатых людей.

— Ну и зачем мы тогда бриллиантами занимаемся? — логично вопросил Вован.

— А потому что бриллиантами заниматься интересно, — ответил Серега. — Опять же, все при деле.

Но потом задумался. И ничего не придумав, пошел к Боброву. Бобров, нацепив на нос модные очки, читал последние Правила Регистра и делал выписки в толстую тетрадь. В углу за переносной ширмой кто-то рыдал вполголоса и слышалось приглушенное аханье — похоже, что там Златка с Апи просматривали очередную мелодраму. Серега подозревал, что и Дригиса с ними.

— Шеф, — позвал он.

Бобров посмотрел на него, отложил в сторону Регистр и тетрадь.

— Жалуйся, — сказал он.

И Серегу как прорвало. Он горячо, размахивая руками, стал обличать ошибочную экономическую политику, заключавшуюся прежде всего в колонизации южной Африки, в трате огромных средств на освоение этого дикого края, начиная с кораблей и заканчивая городами с уже приличным населением. Особой статьей стало месторождение в Кимберли, с которого, собственно, все и началось и ради которого все и затевалось.

Серега перевел дух и посмотрел на Боброва. Бобров молчал.

Серега мимоходом прошелся по центральной Африке. Мимоходом, потому что она была продуктом хоть и связанным, но второстепенным и зависимым. К тому же стоила она очень мало, а давала много и Серега ее пристегнул просто для комплекта. Охарактеризовав западное Средиземноморье, как сферу интересов, Серега плавно перешел к последнему способу обогащения путем закладки на острове.

Слушавший до этого внимательно Бобров спросил:

— А как ты думаешь, где Юрка взял деньги для покупки острова, который, если мне не изменяет память, потянул на семь миллионов?

Серега хлопнул глазами и заткнулся.

— То-то же, — сказал Бобров, возвращаясь к своему Регистру.

Юрка, появившийся за день до отплытия Вована, радостно возбужденный, долго пытался въехать в проблему, обрисовываемую ему Серегой. Тот старался изо всех сил, применяя такие безотказно действующие инструменты убеждения как жестикуляция и ругательства. Наконец до Смелкова дошло, и он от восторга саданул Серегу кулаком между лопаток, а сам помчался к Вовану. Серега замер с открытым ртом и выпученными глазами не столько от силы удара, сколько от удивления. Оказывается, и он мог быть убедительным и для этого даже не надо было никому бить морду.

А возбужденный Смелков, тем временем, отловил Вована и уговорил его отложить отплытие

на недельку, чтобы смотаться первым же рейсом до Афин и провентилировать вопрос о кладах. Вован сказал, что наконец-то Юрка взялся за ум и не бросается сломя голову во всяческие авантюры, а сперва изучает и готовит почву. Польщенный Смелков тут же булькнул в воду и только его и видели.

Вернулся он через четыре дня.

— Двадцать пять процентов, — сказал он Боброву. — Двадцать пять процентов от стоимости. Но Греция — государство небогатое и много не даст. Так что на большие миллионы рассчитывать не приходится. Тем более, что островок у нас маленький, и много кладов на нем не разместить. Вот если через аукцион толкнуть — тогда да. Есть возможность сказочно навариться. Правда, есть возможность и сесть пожизненно.

— Давай по порядку, — сказал Бобров. — Во-первых, как они определяют стоимость? Как исторического артефакта, исходя из, скажем, аукционной цены? Или же у них есть прикормленный эксперт, который назначает цену соответственно капризу своего работодателя? Теперь следующее. Остров твой, значит, и все, что на острове — твое. Или же государство в этом случае плюет на право собственности? И последнее. Если вывезти клад за пределы Греции и продать через подставное лицо, чем это грозит собственнику острова?

— Ну, на первый вопрос у меня ответ есть, — сказал Юрка. — Стоимость артефакта действительно определяют эксперты. Но действительно как артефакта, а не исходя из, скажем, весовой стоимости серебра на бирже. Это в случае монет. Вот со вторым и третьим вопросами не в курсе. Надо ехать опять и спрашивать компетентных людей.

— Не надо никуда ехать, — сказал Бобров. — Чем у нас поверяется теория? Правильно — практикой. Поэтому мы делаем пробную закладку, ты ее с помпой находишь и предъявляешь. А дальше смотрим и записываем.

— Чтобы не перекапывать весь остров, я должен знать куда вы заложите клад, — сказал Юрка.

— Да пожалуйста, — не стал возражать Бобров. — Хоть сам закладывай.

— Оно конечно, хорошо бы, — задумался Смелков. — А как мне обратно?

— А никак, — обрадовал его Бобров, а стоявший рядом Серега обидно засмеялся. — Так и пойдешь до южной Африки. А потом с Вованом вернешься. Незабываемое путешествие у тебя будет. Тема для рассказов детям у камина. Кстати, этим же рейсом пойдет и Меланья.

Бобров полюбовался вытянутой Юркиной физиономией и сказал:

— Шутка. Вован встречается со второй парой судов на Канарах. Вот и посчитай, сколько времени он будет идти до Канар и умножь на два. Вот на такое время ты можешь выпасть из реалий двадцатого века. Можеттебе все-таки послать доверенное лицо?

— Нет, — упрямо мотнул головой немного расслабившийся Юрка. — Я сам. Сколько займет дорога до Канар и обратно? По времени, конечно.

— Около месяца, — пожал плечами Бобров.