Южно-Африканская деспотия
Шрифт:
— Как будто там у вас всего этого нет, — саркастически заметил Юрка.
— Есть конечно, — Серега словно и не заметил сарказма. — Но там, понимаешь, какое дело, там мы не можем просто отдыхать, там всегда какая-нибудь работа да найдется, которую, если ты сам не сделаешь, никто за тебя делать не будет. Мы там все еще в процессе становления. Уж тебе ли не знать, — Серега на минуту задумался. — Хотя вроде все уже работает, — он посмотрел на Боброва, ожидая подтверждения своих слов.
— Работает, — утвердительно кивнул Бобров. — Но ты верно сказал, что просто так жить как-то не получается. Хотя, если бы мы довольствовались имеемым, нас бы никто не осудил. Не все же Александры Македонские, не всем хочется достигнуть пределов Ойкумены,
Смелков хохотнул.
— Да, с царствованием у вас как-то не задалось. А вот помните, вы еще заочно вызывали на соцсоревнование товарища Македонского по поводу строительства империи. Я, конечно, понимаю, что все это спьяну, но вот интересно, как далеко вы продвинулись.
— Ну ты же сам все знаешь, — сказал Серега, с интересом разглядывая этикетку на бутылке.
— Я знаю приблизительно, — уклончиво ответил Юрка. — А у вас там, на месте полная картина. Вот и изложите мне коротенько.
— И что, тебе сразу станет понятно, зачем нам остров? — поинтересовался Бобров.
— Нет, — ответил Юрка. — Понятно мне станет, когда мы добьем бутылку. Трезвому мне вас не понять.
— Пусть вон шеф излагает, — сказал Серега, цепляя из мисочки маслины. Я после коньяка косноязычен. Незадача, да? А вот шеф, наоборот. Хе-хе.
— И изложу, — уверенно сказал Бобров. — В отличие от Александра Филипповича, который сделал свою империю сухопутной, отрезав ее от метрополии Эгейским морем, у нас получается империя морская. И в этом мы похожи на викторианскую Англию. У нас метрополию с колониями связывают морские пути. Правда, по меркам древнего мира, наши коммуникации сильно растянуты, но тут мы с товарищем Македонским находимся примерно в равных условиях, потому что наши корабли идут до самой южной точки нашей империи несколько меньшее время, чем караван будет тащиться, скажем, от Персеполя до восточного берега Эгейского моря. А если взять вообще Бактру, то я даже не берусь считать. Тем более, наши корабли берут груза гораздо больше чем два десятка верблюдов. Конечно, ежели считать первые несколько лет, то тут мы по очкам однозначно проигрывали, потому что Персия накопила огромные богатства и все это досталось победителям. Зато теперь идем практически голова в голову — Филиппычу уже по большому счету некого грабить, тем более, что на Гидаспе ему наваляют и в Индию он не попадет. То есть, насчет алмазов пламенных в пещерах каменных это, скорее, к нам, а не к нему. Мы же, практически, не прикладая рук, поимели в центральной Африке огромную территорию. И все благодаря нашим черномазым друзьям. Всего-то надо было привезти намного острого железа и подучить персонал. Они там и без нас управились, и мы теперь за символические стеклянные бусы и зеркала, типа, традиционный товар в торговле белых господ с аборигенами, имеем и красное дерево во всех видах, и золото, и алмазы, и слоновую кость. В общем, самый ходовой товар древнего мира. Мы перебили цены и финикийцам, и индусам, устроили что-то вроде бирж в Сиракузах и на Крите. Нас сдерживает только недостаток народонаселения, хотя условия в южной Африке прекрасные. Особенно в приморских городах.
— Так вы только сырье гоните? — уточнил Юрка.
— Почему только сырье? — обиделся Серега. — У нас отличные пиломатериалы, за которыми очередь, у нас прекрасное оружие, за нашей ювелиркой не только дамы давятся, но и мужики не прочь, и их, пожалуй, даже больше. Судостроение вообще отдельная статья. К нам за год записываются. Причем, военные триеры мы принципиально не строим, а вот купцы визжат и плачут от восторга. Ну, про продукцию машиностроения я не говорю — это только для нас любимых. То есть это не предмет торговли, хотя, к примеру, города южной Африки очень этой продукцией насыщены. Это я еще про сельское хозяйство не упоминал. Торговлю зерном мы скифам не перебивали, а вот южноафриканская мука в западной
— Чего очередь-то? — не понял Смелков. — Сдали бы оптом и никакой возни.
— Мы оптом и сдаем, — подключился Бобров. — Но только мелким, чтобы монополистов не создавать. Оно нам не надо.
— Ну еще тара, — гордо сказал Серега. — Наши бочки, говорят, до Индии доходят.
— В общем, еще пару лет, — сказал Бобров, — и забьем мы Сане баки. Жаль, что ему недолго осталось. А то бы мы посмотрели, каков из него администратор. То, что воевать он горазд, мы уже поняли.
Бобров резко переменил тему.
— Так ты понял, наконец, зачем нам остров?
Юрка задумчиво посмотрел на бутылку. В ней оставалось немного меньше трети.
— Нет, — сказал он. — Пока не въехал. У вас же все хорошо. А через вас и мне хорошо.
— Вот, — сказал Бобров. — Ты высказал самую суть. А мы еще даже коньяк недопили.
— Не по'ял, — вскинулся Смелков. — Поясни свою глубокую мысль.
Серега тоже глядел непонимающе.
— Все очень просто, — сказал Бобров. — И в то же время очень сложно. Как ты только что сказал? Ну ка повтори.
— Да запросто. У вас все хорошо. А через вас и мне хорошо. Ну? И что за невиданное откровение?
— Аты подумай. А лучше возьми и продолжи свою фразу.
Но Смелкова опередил Серега.
— А постоянно хорошо не бывает, — сказал он медленно, словно пробуя на зуб каждый звук, и вдруг вскинул на Боброва загоревшиеся глаза.
— Страховка! — заорал он так, что Юрка вздрогнул, а в дверях нарисовались женские любопытные лица.
— Учись, студент, — сказал Бобров и разлил остатки коньяка по стаканам.
В Бобровском кабинете мало что изменилось. Даже наполовину пустая бутылка коньяка была с точно такой же этикеткой. Вся разница заключалась в том, что на этот раз за столом сидело четверо. Вован, строго следуя установленным срокам, уже отвез в Севастополь первые две партии отпускников и вернулся за оставшимися. Отъезд или отход (это кому как нравится) был намечен на послезавтра и Бобров надеялся, что вода в море у Херсонеса еще не настолько холодная, хотя шла уже середина октября.
Первые две партии добрались благополучно и штатно прошли через портал, о чем доложило Юркино доверенное лицо, побывавшее на той стороне. Согласно его доклада, в поместье было все хорошо и оставшиеся прекрасно со всем справлялись вплоть до спуска и достройки нового корабля (это уже со слов Вована). Его особенно радовало появление новой крупной единицы флота. Вован уже назначил себя его капитаном, потому что «Севастополь» становился на ремонт. Сейчас Вован расписывал новую отделку кают, которую он пытался приблизить по роскоши к каютам островной яхты.
— Лучше бы ты о машине так заботился, — вроде как про себя проворчал Серега.
Но Вован его услышал.
— Машина, не по моей части, — сказал он назидательно. — Для этого есть другие, специально обученные люди.
— Ага. А вы, значит, каста. Властители верхних палуб, — не успокаивался Серега.
Вован открыл было рот, чтобы достойно ответить, но его опередил Бобров:
— Так. Заткнулись оба. А ты, Серега, неправ. Куда он денется от машины, если он Босфор под парусами ни разу не проходил Вован скромно промолчал.
— Юрик, продолжай, — сказал Бобров, бросив в сторону Сереги предупреждающий взгляд.
— Да я уже почти все и сказал. На острове остается охрана и пять человек обслуги. В замке закрываются второй и третий этажи. В распоряжении обслуги и охраны остается весь первый. Яхту поставим в марину что в Пирее до весны. Остающимся на острове оставляем катер, моторную лодку и вертолет. Если вы там решите прислать кого на зиму, то Вован будет стоять в Севастополе после прихода еще двое суток.
— А проверять охрану и персонал зимой кто-то будет? — спросил Серега.