Южно-Африканская деспотия
Шрифт:
— А как же, — чуть ли не радостно ответил Юрка. — Я пару раз загляну — у меня тут дела поблизости. А раз в месяц будет наведываться мой человек.
— Ну, коли так, то да, — удовлетворенно сказал Серега.
— Теперь, так сказать, о насущном, — посерьезнел Смелков.
Остальные сразу приняли вид значительный, а Вован даже стакан отставил.
— Вам-то там хорошо, — начал издалека Смелков. — Налоговая не пристает, бандиты не наезжают, местная власть взяток не вымогает, и придурки в Киеве дурацких законов не издают.
— Ты жалуйся, не стесняйся, сказал Бобров. — Ясный пень, что мы живем практически в тепличных условиях. Это тебе любой подтвердит. И Серега,
Смелков смутился.
— Да ладно вам. Я же совсем не то хотел сказать.
— А ты говори то, — поощрил его Бобров.
— Хорошо, я скажу то. Вам проще втом плане, что вас не контролирует государство, которое много хочет, но ничего не дает взамен.
— Как! — вскричал Бобров, и все заулыбались, предвкушая. — А бесплатная медицина, а бесплатное образование, а защита от криминала, а защита от посягательств внешнего врага. И вообще, у вас же целый свод справедливых законов и этот… как его… президент, который прямо кушать не может, если есть хоть один человек на территории вверенного ему государства, который не охвачен… Подскажи, Серега.
— Обираловкой, — подсказал Серега, давясь от смеха.
— Заботами, — сказал Вован без капли смеха и отхлебнул из стакана. — Чего ты закуси пожалел? Апи!
В дверях показалась Апи.
— Ну, и кто тут вопил?
— Я, — сказал Вован. — Слушай, крикни вниз, чтобы принесли поесть.
— А зачем тебе? — сурово спросила Апи.
— Дык, — растерялся Вован. — Чтобы закусить.
— Так пей, — посоветовала Апи и ушла.
Остальные с интересом выслушали этот диалог, и Серега со вздохом поднялся.
— Пойду, принесу, а то до ужина и впрямь еще далеко.
— Это все здорово, — продолжал гнуть свое Юрка. — Только я этим не пользуюсь от слова совсем. Как и большая часть населения. Если бы это, которое государство, во главе с этим, который президент, только драло с меня налоги — я бы и слова не сказал. Принял бы как неизбежность. Но ведь оно учит меня жить. Особенно трогает забота о моей нравственности. А уж когда дело касается восьмой заповеди… Главное, кто мне это талдычит. Те, кто крадут заводами и городами…
— Ты не расстраивайся, Юрик, — сочувственно сказал Бобров. — У нас примерно то же самое. Вон Саня Македонский пошел вроде за справедливостью, а в результате награбил столько, что унести не смог. Оно, конечно, те тоже не своим горбом заработали. Так что…
— Эх! — сказал в сердцах Юрка. — Был у нас социализм. Не спорю, не самый удачный, но то, что творится сейчас… Наверх всплыла такая лицемерная мерзость, что старое Политбюро рядом с ними, что дети в песочнице.
— Выкручивайся, — посоветовал Вован. — На то тебя и поставили.
В это время Серега внес огромное блюдо и Вован отвлекся.
— Да я выкручиваюсь, — со вздохом сказал Юрка. — Обидно просто. Ведь ни у кого не украл.
— Аты к нам иди, — посоветовал Серега. — Остров в аренду, деньги на депозит. А у насесть для тебя южная Африка и экзотическая Меланья.
— Как она там? — встрепенулся Юрка.
— Цветет, — кратко ответил Серега и поцеловал кончики пальцев.
— Да-а-а, — протянул Юрка мечтательно, а потом поинтересовался у Боброва. — Она случаем в Херсонес не собирается?
Бобров посмотрел на него внимательно и сказал:
— Для тебя, Юрий Романыч, соберется. Саныч обратным рейсом ее захватит. Попутно она в Максимкином борделе порядок наведет. У нее это получится. Их бы туда, конечно,
Серега тоже решил внести свою лепту. Пользуясь отсутствием Дригисы, он таинственным голосом сообщил:
— По сравнению с нашей Меланьей Наоми Кэмпбелл — обычная деревенская простушка, — и подмигнул.
… Явление Боброва с семейством и сопровождающими лицами из вод морских вызвало легкий фурор у населения поместья, хотя оно и было подготовлено к этому предыдущими явлениями. Митинг, конечно по этому поводу не собирался, но любой встреченный делал большие глаза, ронял челюсть, потом выражал бурную радость и спешил смыться, чтобы поделиться вестью.
Собравшиеся на ужин в триклинии бурной радости не выражали, потому что расстались совсем недавно и реагировали на появление семейства Бобровых весьма сдержанно. Женщины, конечно, были эмоциональнее мужчин, но на то они и женщины. Никитоса с его половиной, способных очень оживить застолье, не было. Петровна профессионально шепталась с Апи и после ужина утащила ее за собой. А так разговор был чисто деловой. Андрей сказал, что вина будет хоть залейся, и будучи не понаслышке знаком с той стороной, предложил поставлять его Юрке прямо в бочках. Бобров обещал подумать и посоветоваться — исключение трудоемкого процесса разлива по литровым амфорам и перевод его на ту сторону существенно удешевлял вино здесь, но удорожал его там и неизвестно было, как к этому отнесутся Юркины люди. Дядя Вася уныло сообщил, что у него на огороде ни хрена не осталось и он на зиму готов податься или на судоверфь, или вообще в южную Африку. Бобров посоветовал ему судоверфь, потому что экватор в его возрасте можно преодолеть только в холодильнике.
Остальные все собрались в Африку. Причем, Нина, ученики которой уже уверенно выпиливали грани, тоже туда собиралась, потому что хотела посмотреть, как эти камни добываются. Супруги Комаровы впервые расставались, так как Петровна собиралась наблюдать за дохаживающей последний месяц Апи и, соответственно, руководить последующим процессом, а самому Комарову светило обслуживание всей южной Африки, население которой уже превышало население поместья во много раз и одна Меланья, хоть ее и все боялись и слушались беспрекословно, не справлялась. Правда, вместе с ним еще плыл Петрович. Но Петрович был при Ефимии (но не она при нем), к тому же он был практически старожил и ему было проще.
— Не тушуйся, — сказал Петрович, улучив момент, когда Комаровской жены не было рядом. — Мы тебе такую готтентотку найдем.
— Да тьфу на тебя! — обиделся Комаров.
— Да ты никак расист? — делано удивился Петрович. — Ничего, вот увидишь нашу Меланью и все твои предрассудки как рукой снимет.
Корабли (традиционно двое) отходили через неделю. Вован собирался пройти тем самым проливом между Эвбеей и Андросом, чтобы посмотреть, что в этом времени представляет собой остров, который они прикупили. А Серега даже вышел с предложением сделать на острове закладку из серебряных монет и украшений, чтобы Юрка мог их эффектно откопать и продать государству. Идея многим понравилась, вопрос встал только в сумме компенсации, которую могло по закону заплатить государство. Опять же, было интересно знать, как ценились хорошо сохранившиеся монеты четвертого века до новой эры. Ну не по номиналу же. Все это решили поручить разузнать Юрке, чтобы не зарывать клад впустую. А по-солдатски прямой Евстафий никак не мог понять, зачем надо зарывать медимн серебра, если его можно просто отдать Юрке. И как Серега не разъяснял ему на пальцах такую штуку, как радиометрический анализ, Евстафий упорно стоял на своем.