Южный Урал, № 11
Шрифт:
К нему охотно шли за помощью и советом. Шли все.
— Пимокаты меня одолели, — как-то говорил он, будучи депутатом. — Все о своих делах хлопочут. Писать совсем времени нет…
— Павел Петрович, так направьте их в соответствующее учреждение, — советовал кто-нибудь ему. Он спокойно возражал:
— А ты бы направил? Они же ко мне обращаются, а не в учреждение… Вот то-то и оно.
Особенно близок был он той части уральских рабочих, которая помнила прошлое. И это понятно: он сумел показать это прошлое так, как до него не показывал никто. Позднее, вновь бывая в Полевском, мне не раз приходилось встречать старого рабочего, с гордостью говорившего,
Сам Павел Петрович к таким встречам с народом относился в высшей степени серьезно, дорожил ими. Стараясь, как говорится, «не ударить лицом в грязь», к встрече с полевчанами, например, он пытался что-то записывать на бумажке — конспект для выступления, но потом бросил. «Все равно не вижу, говорю, что на язык придет». «Приходило» как раз то, что нужно, хотя сам Бажов считал себя оратором плохим.
Все, близко знавшие его, обычно поражались тому обилию сведений, фактов, цифр, которые хранил он в памяти. Память у него была поразительная, а знания — поистине всеобъемлющие, энциклопедические, особенно же по уральской истории. Но, пожалуй, самым редкостным качеством было даже не это. Когда ему приходилось говорить перед народом, он в каждом отдельном случае умел найти для выражения своих мыслей очень доходчивую, а подчас и неожиданную форму. Таким было и его выступление в Зюзельке.
Он заговорил о… мечте. По началу речь казалась несколько отвлеченной, но как-то незаметно она перешла на вещи близкие, понятные каждому. Павел Петрович говорил:
— Мечта у человека существует с давних времен. А мечта — она ведь далеко уведет, если за нее бороться! Ленин говорил: «Надо мечтать!» Но раньше каждый мечтал в одиночку, потому и толку не получалось. Вот, к примеру, я сейчас ехал и видел: занимаются горноспасатели. Хорошо. А раньше это увидел бы? Не увидел. Случилось несчастье в шахте — пропадай. Теперь — совсем не то. А ведь это была тоже мечта, чтобы труд был безопасным. Мечтали о разном, а все сходилось в одной точке — в вопросе о счастье народа. Отражение такой мечты есть в каждом сказе, легенде. В одной из легенд об Азов-горе говорится о том, что есть такое имячко, перед которым откроются все сокровища, скрытые до поры до времени. И не только сокровища земных недр. А и сокровища человеческой души. А это важнее. Теперь мы знаем такое имячко: партия, коммунист. Партия организовала народ на борьбу и привела к Великой Октябрьской социалистической революции, которая дала народу счастье. Партия научила нас и мечтать так, чтобы мечта становилась явью, сбывалась. И чтобы каждому от этого становилось лучше…
Под конец он сказал:
— Вот и у меня есть мечта: написать книгу о современных уральских мастерах, показать труд рабочего человека в наши дни…
Увы, эта мечта осталась неосуществленной.
После собрания он спрашивал:
— Ну, как я говорил? Ладно, что ль?
Следующий день посвящался осмотру Криолитового завода («Криолита», как все говорят здесь) и Гумешкам. С нами поехал старый знакомец П. П. Бажова — Дмитрий Александрович Валов, местный уроженец, потомственный рабочий, в те годы — председатель Полевского райисполкома, человек еще сравнительно молодой, беспокойный, ищущий и, как все полевчане, влюбленный в свой край.
О приезде Бажова знали (видимо, предупредили из райкома). Машина не успела остановиться у подъезда заводоуправления, как на ступенях появились представители администрации, парторг, один из членов завкома. С ожиданием
В коридоре заводоуправления было необычно оживленно. Служащие выходили из боковых помещений и нарочно старались попасться навстречу редкому гостю, заглядывая ему в лицо. Какой-то высокий человек, по наружности рабочий, решительно шагнул от стены, протягивая руку:
— Кажется, товарищ Бажов?
— Да.
— Здравствуйте.
Павел Петрович внимательно всматривается.
— А я вас не узнал.
— А вы меня и не знаете. Я вас знаю.
— Тогда сказались бы…
— А я и сказался.
— А я не расслышал…
Тотчас о бок появился другой.
— Вы приехали к нам беседу проводить?
— А я не знаю, — ответил Павел Петрович смущенно и оглянулся на сопровождавших его лиц, как бы советуясь, что ему надлежит делать. — Хотелось бы сначала посмотреть…
Первый все не отстает, шагая рядом. Вскоре выясняется, что он хотел бы рассказать Павлу Петровичу кое-что касающееся прошлого Полевского завода и специально ждал приезда Бажова.
— Ждали? — удивляется Павел Петрович. — А откуда вы узнали, что я должен приехать?
— Ну как же! Раз книгу о полевчанах написали значит, должны приехать.
В кабинете директора — новое знакомство. Явился вызванный секретарем парткома один из местных старожилов. Без излишних околичностей спросил, зорко поглядывая на приезжих:
— Чем могу служить?
— Познакомься, — сказал директор. — Это товарищ Бажов.
— И я Бажов.
Оба Бажовы и оба полевские.
— Может, родня? — поинтересовался парторг.
Сейчас же между двумя Бажовыми завязался оживленный разговор, в течение которого были вспомнены Савельичи, Ивановичи, Васильевичи, после чего Бажов-местный объявил:
— Нет, я другого колена.
Разговор продолжался с той же деловитой обстоятельностью, которой положено быть между двумя пожилыми людьми, и после этого, но теперь уже на ту, основную тему, которая так влекла Бажова-писателя: прошлое Урала, жизнь и быт людей, мастерство незаметных тружеников. Секретарь парткома знал, кого пригласить для беседы.
Затем в сопровождении Валова и одного из инженеров заводоуправления отправились по цехам.
Путешествие по заводу длилось больше двух часов. Завод интересный, производство сложное. Здесь вырабатывался криолит (что в переводе с греческого — «ледяной камень»), продукт, необходимый для расплавления глинозема — белой окиси алюминия, из которой получают металлический алюминий. От старого химического завода, построенного в 1908 году Злоказовым и вырабатывавшего серную кислоту, осталось лишь одно воспоминание.
Уже сам факт превращения одного вещества в другое всегда похож на чудо. К этому, главному чуду по ходу движения технологии прибавлялось много других, мелких, из которых складывалось большое: каждый этап на пути рождения нового вещества был своего рода волшебством, и Павел Петрович очень внимательно знакомился с ним, стараясь постигнуть все тонкости. Реплики, которые он время от времени подавал, свидетельствовали, что он отлично разбирается в процессе, хотя химия никогда не была его специальностью.