Южный Урал, № 1
Шрифт:
— Нет, бабоньки, то казаку не питьё! — сказал он с укоризной. Разве ж штоф на богомоленье поставлен? Приложимся что ли по чарочке? — Не ожидая согласия, он налил водкой чайные чашечки. Прищурив глаза, старик сладко посмотрел на зелье.
— Пригубим, молодицы!
Старуха пила морщась, а у самой заблестели глазки. Видать и она не прочь была изредка приложиться к чарочке. Варварка разом опрокинула чашечку, выпила и вся содрогнулась:
— Ух, до чего противная!
— Это тёплая, оттого и нескусная! —
— Знатно! — одобрил старик.
Через минутку они пропустили по второй. Круглое лицо Варварки запылало, глаза её расширились и пуще заблестели.
— Больше не буду! — предупредила она.
— Ин и ладно, мне больше останется! — посмотрел дед на зеленоватый штоф. — Эх мало да ущербно всё ноне стало! — с сожалением вздохнул он. — Не то, милые, пошло, что в старые годы. И народ ране был кремень и богачества полно. Знатно Орду громили, ну, и прибыль была! Не те казаки пошли ноне, не те! Слабодушные и воевать не умеют толком!
Варварка засмеялась глубоким грудным смехом.
— Ну, оседлал дедка своего любимого конька, теперь поскачет!
— Бог с ним! — махнула рукой бабка, подвигая гостье закуски: — Ешь, милая, да утешайся!
— Ну, вы одно слово — бабьё и в казачьем деле столь разумеете, сколь я в татарской молитве. Драться, милые мои, надо с обдумкой. Э-вон, погляди, внучек, — обратился он ко мне, горестно сидящему над чашкой недопитого чая.
Старик вышел из-за стола, подошёл к стенке, на которой висело старое ружьишко, шашечка в потёртых ножнах, да наискось прислонённой стояла пика. Дед давно вышел из запаса, но оружие хранил, как святыню. Он взял пику в поманил меня во двор.
— Айда, на баз!
Я давно не мог усидеть на месте и бросился на улицу. С порога дед закричал женщинам:
— Ты смотри, старая, не всё пригубляй!
На базу нас окружили шумные егозливые ребята. Белобрысый первым подскочил ко мне.
— Чо долго рассиживал, да чаи гонял? — с укоризной сказал он. — Не казачье-то дело!
— Я водку с дедом пил! — похвастал я.
— Врёшь! — недоверчиво покосился он на меня. — Сам видел, бабка мятой заваривала.
— Это она мне добавила для вкуса!
— А ну, зачурайся, коли верно! — настаивал он.
— Зачурайся! Зачурайся! — закричали лохматые казачата.
— Ну, коли так, извольте! — стараясь сохранить достоинство, сказал я и зачурался по всем правилам казачьей науки: — Чур-чурашки, чурки болвашки, буки-букашки, веди-таракашки. Чур меня! Чур-перечур-расчур, до дому, до куреня не дойти мне, коли соврал! — закончил я и перекрестился.
— Ишь ты какой! — удивлённо разглядывая меня, сказал белоголовый казачонок и протянул мне ребром руку. — Ну, будем знакомы! Меня кличут Митряй. А тебя как?
— Иванушко.
— Знаткое казачье имячко!
Между тем, дед выбрав на базу местечко, стал в боевую позу.
— Ну, чего там заспорили, загоношили. Гляди, как стары казаки управу с пикой робили!
Казачата уже и без просьбы обступили деда.
— А ну, дай прогон, да смотри! — предупредил дед. Он протянул пику вперёд и сказал заученным медленным тоном: — Перво-на-перво, робятки, разумей, какая пика у киргиза, а какая у казака! У киргиза пика длиннее нашей на полутора. Он держит пику вот так за конец, упирая его под мышку! — Дед тут же продемонстрировал, как держат пику киргизы.
— Да ты ж не на коне ноне, дедко! — засмеялся Митяшка.
— Ты у меня смотри, раньше доброго казака не совайся в брод! — пригрозил старик: — Ну, слухай, удальцы! В чём тут нелады? Как ты её не прижимай к тулову, одначе, всю силу надо тут в ход пустить.
Я с любопытством рассматривал деда. Немного хмельной, но в меру хвастливый, он действительно с толком пояснял, как надо держать пику.
— Теперя гляди, как казак наш пику держит и как разит ею супостата отечества! — сказал он строго. — У казака пика завсегда короткая и держит он её не за конец, а поперёк, на перевес. Вот, положим, я скачу на врага, тогда, что робится с пикой? Лезвие пики на поларшина идёт вперёд лошадиной морды. То раз! Потом, когда скачет казак на врага, руку с пикой он немного назад относит, чтобы при ударе размах был. То два! Смекали?
Дед всерьёз заинтересовал казачат. Курносый, шустроглазый Митяшка не сводил глаз с деда. Между тем, казак продолжал:
— Гляди, что дале в бою выходит. Налетает казак на врага и со всего маха ударяет сверху вниз концом своей пики по концу вражьей, а она и без того уже долу клонится, а тут от моего молодецкого удара враз ныряет и утекает в землю. И тогда прощай ворог! Казак ему грудь альбо живот насквозь пикой прошьёт! Вот она, что значит казачья наука! — важно закончил дед, вскинул на плечо пику и пошагал к хибаре.
— Вы, казачки, не утекайте, я ещё нумер покажу! — предупредил он.
Ребята остались у порога, а Митяшка снова прильнул к окну. Варварушка погрозила ему пальцем, и к моему удивлению казачок смущённо скрылся.
Дед недоверчиво глянул на штоф.
— Всё твоё, всё твоё, капельку только и отпила! — не сердясь сказала бабушка.
— То-то! — одобрил дед поведение старухи, строевым шагом подошёл к столу, налил чашку и выпил. Он потянулся за сабелькой, но старуха ухватила его за руку.