За час до рассвета
Шрифт:
Айри тоже вернулась в ложу под неприятный, резкий звук, оповестивший о скором начале второго акта. Дернулся занавес и уехал под потолок.
Во время второй сцены с оружием все повторилось: и хищный оскал Нио, и страх Айри, что бледностью лег на лицо, выступил испариной на спине и висках.
— Ты так переживаешь за сестру. Очаровательно, — заметил Нио.
— У нее здесь… Ее роль тяжелая, — ответила она сдержанно, насколько смогла.
Действо продолжалось, и тревоги добавляла музыка — пронзительная, быстрая,
Во время второй сцены тоже ничего не произошло. Они сидели так далеко, что актеры выглядели маленькими фигурками, и увидеть глаза Фели никак не получалось. Пусты они? Или нет?
Оставалась последняя сцена.
«А если он издевается над нами и ничего не собирается сегодня делать?» — мелькнула, как вспышка молнии, новая мысль.
Нио сидел, покачивал ногой. Скучал. Неужели они совершенно ошиблись?
— Мы приближаемся к финалу, — сказал он довольным голосом и посмотрел на Айри.
— Да, — ответила она. — Скоро все решится.
И повернулась к сцене. Финал стремительно приближался, и актеры говорили все громче, их слова били, заставляли вздыхать, грустить.
Наконец, настала финальная сцена.
Фели играла Мабену так замечательно, что Айри не могла воспринимать ее как свою сестру. Сын Мабены сбежал, а она осталась одна — одна на всей сцене. Среди декораций, на этом огромном пространстве она смотрелась заблудшей душой. Такой и была Мабена, доведенная до отчаяния, но желавшая защитить своего сына.
Нио подался вперед.
Под частый бой барабана на сцене появились преследователи и стали требовать у Мабены рассказать, где ее сын. У главного из них за пояс был заткнут кинжал, но не бутафорский, а настоящий — с сердцем дракона. Айри узнала его даже издалека.
Но получится ли? Сложится ли все? Как быстро камню удастся разрушить магию?
Мабена дернулась, желая сбежать, но преследователь схватил ее, остановил, и она, рывком повернувшись, выдернула у него из-за пояса кинжал, подняла руку с ним, замахнулась.
Айри сцепила руки, и ногти впились до страшной боли в тыльные стороны ладоней. Кинжал опустился, стремясь к груди Мабены.
Упал занавес.
Раздался женский крик.
Грянула музыка, громкая, тревожная.
И тут же затихла, оборвалась, знаменуя финал.
Зрители аплодировали, что-то кричали, а Айри не могла отвести взгляда от занавеса. Получилось ли у них все? Жива ли Фели? Успела ли она остановить кинжал до того, как поранилась?
— Айри, неужели тебя так напугало представление? — и Нио указал на ее руки с красными лунками от ногтей. — Идем, мы немедленно должны найти твою сестру! — и, схватив за руку, Нио потащил ее за собой.
Но они не успели далеко уйти, когда им дорогу заступил Кеймрон.
— Виконт Нойтарг, прошу вас следовать за мной. Вы должны дать показания в Шестом отделении. Вы же знаете, ваш отец арестован.
Лицо
— Надо же! И что же он сделал? А я-то думаю, почему от старика нет вестей! Ну ладно. Идемте, господин Олден, только позвольте мне сначала зайти в одно место…
— Нет, милорд. Следуйте за мной, — отказал ему Кеймрон.
Айри вырвала руку у Нио и бросилась вперед. Напугав нескольких работников театра, она все же попала в пространство за сценой, где находились склады с декорациями и гримерные. Там, в темных застенках, пропахших краской и потом, все были спокойны и поздравляли друг друга с удачным показом.
Значило ли это, что все в порядке?..
Айри остановилась, когда увидела вышедшую из гримерной Фели в ее обычном, не сценическом платье, и чуть не упала, потому что от облегчения все тело ослабло.
— Фели! — и она бросилась к сестре, обняла, крепко-крепко стиснула в своих руках.
А она без слов ответила на ее объятия.
— Это правда было страшно, Айри, — призналась Фели спустя долгую минуту. — Но мы справились. Все получилось!
И эти слова были самой прекрасной музыкой на свете.
Пока они ехали из театра домой, Фели быстро, сбиваясь и волнуясь, рассказала обо всем.
— Как и предупредил господин Олден, он пришел ко мне в перерыве…
Фели отдыхала в гримерной, оправляла прическу и макияж. В темное помещение чудом поместилась маленькая ширма, и за ней, кое-как поместившись, сидел Кеймрон.
Трещали свечи, а снаружи раздавались крики, кто-то искал кого-то, тащили с грохотом декорации, чем-то стучали. Фели посмотрела на часы. Оставалось семь минут до окончания перерыва…
Когда скрипнула дверь, она невольно вскрикнула, обернулась.
— Ах, это вы, виконт, — ее голос дрожал, прерывался. — Я испугалась, — Фели бледно улыбнулась.
Роль той, что ничего не знала, была намного сложнее роли, исполняемой на сцене.
— Я не хотел вас напугать, — мягко заметил он.
И сделал шаг к ней.
Фели невольно отшатнулась, уперлась спиной в столик, и на нем звякнули флаконы.
— Но зачем вы здесь? Разве вы не должны быть в зале, рядом с Айри? — спросила она высоким голосом.
За ширмой была идеальная тишина, и Фели на миг показалось, что она осталась одна. Одна против лендейлского палача. А он, улыбнувшись, одошел к ней, склонился и произнес:
— Я буду с ней до самого конца. Твоего конца. Умри, Фели. В последней сцене убей себя кинжалом, который тебе поднесут. Это прекраснее, чем выступить однажды и никогда больше не выйти на эту сцену, не так ли?
— Д-да… — выдохнула Фели.
И что-то в ней сломалось. В голове остался только мягкий голос, только навязчивый шепот, только желание умереть. Сыграть свою лучшую роль и умереть на самой прекрасной сцене в мире — чего еще желать?