За границей цветочного поля

А. Гара Ева

Вот что я должен был ответить? Припугнуть, чтоб, типа, не нарывался? Только срать он хотел на мои угрозы – он никогда меня не боялся. Единственный, наверно, без опаски цветочком называл. Задирал постоянно, при этом не упускал случая напомнить, что мы друзья, должны помогать друг другу и всё такое. Помогал-то в основном я. Прям как сейчас. А он всегда, гад, скалился и называл неженкой. Да пошёл он на хрен!

До клуба мы добирались пешком, всё какими-то дворами и проулками. Пару раз Грик

просил меня подождать и буквально на несколько секунд отходил к подозрительным типам. Наверно, это были те самые счастливцы, которых славная фея одаривает своей волшебной пыльцой, потому что ни одному из них Грик не пожал руку.

В конце концов мы оказались в настоящей заднице, где, наверно, даже днём никто не чувствовал себя в безопасности. В темени узких проулков шарились тощие зомбаки с опухшими рожами. По углам стояли размалёванные старые тётки, которые, видать, пытались сойти за молоденьких девок. И ведь не постеснялись надеть коротенькие юбки и блузки с таким декольте, что и за сотни метров в глаза бросались морщины на их обвисших сиськах. А в сумраке прятались мужики в чёрном – типа, охрана местная.

Мне стало жутко. Но у Грика были дела, а возвращаться в одиночку мне вообще не улыбалось.

В клубе ожидаемо грохотала музыка, что-то электронное с тяжёлыми басами, которые неприятно резонировали внутри. Толпа бесновалась в преддверии эйфории. От мерцания красно-зелёных лазеров рябило в глазах.

Я дико боялся потерять Грика и, вцепившись в его плечо, семенил за ним, наступая на чужие ноги. Клянусь, это продолжалось бесконечно, мне казалось: мы ходим по кругу, как бараны. Но вот наконец толпа поредела, мы зашли за бар, а следом – в тесный коридор. Там, подпирая стены, стояли двое – один в чёрной кожанке, второй в майке, – и оба с пистолетом на поясе.

– Это что за лапка с тобой? – спросил тип в кожанке, когда мы подошли ближе.

– Это Лютек.

– Цветочек, значит, – ощерился второй и, оттолкнувшись от стены, выпрямился.

Я вообразил, что меня прямо здесь без всякого киношного аукциона продадут. Но Грик был спокоен.

– У себя? – спросил он, кивнув на дверь.

– Заходи, – пригласил мужик в кожанке.

– Я быстро, – сказал мне Грик, и они вдвоём вошли в кабинет.

Я остался с этим извращенцем в майке. Он страшно лыбился и разглядывал меня с голодным интересом. А я старался и не смотреть на него, и не терять его из виду.

– Куришь? – спросил он.

– Нет.

Он довольно осклабился и протянул мне леденец. Ясное дело, отказать я не посмел. Развернул фантик, сунул конфету в рот и сдавленно улыбнулся, типа, вместо благодарности. А он начал языком в щёку тыкать, явно с намёками. Я лишь чудом не подавился, разгрыз клятый леденец, чуть

зубы не сломал на хрен. Мужик заржал, протянул ещё один. Я снова взял.

– Ты откуда этого проходимца знаешь? – спросил он.

– Грика? Так мы в детстве дружили.

– Грик? Откуда такое прозвище?

– Да там… Неважно, в общем.

– Ну раз неважно, то не говори. И как тебя зовут, Лютик?

– Так и зовут: Лютек. Через «е». Люций.

– Дала ж тебе мамка имя. – Он посмеялся надменно. – Девку, наверно, хотела, а вышел ты: весь такой бабочка, а в платье не нарядишь.

– Шёл бы ты!

– Ну-ну, Лютик, расслабься. Поверь, ты не хочешь конфликта. Веришь?

Я по-дурацки покивал. Он ржать не стал, сказал наставительно:

– Ты лучше думай, перед тем как тявкать. Да и подумав, лучше молчи. Понял?

Я снова кивнул.

– Вот и здорово, Лютик. Вот и замечательно.

Он насыпал мне в ладонь горсть конфет, закрыл её в кулак и похлопал сверху. Заторможенно обернулся на открывшуюся дверь и отошёл. А я с трудом сдержал вздох облегчения, потому что долбаный Грик наконец решил свои дела и вышел из кабинета.

– Идём, – позвал он негромко.

Я ломанул вперёд него.

– Увидимся, Лютик, – крикнул мне этот хер в майке.

Катись ты ко всем чертям, ублюдок! Я сюда и под дулом пистолета не вернусь.

Через танцпол, пробираясь сквозь толпу, мы вышли наружу. На улице похолодало – я вздрогнул – и сильно стемнело. Фонари горели только на соседней улице, и над входом в клуб светила тусклая синяя лампочка.

– Мне надо домой, – проблеял я совсем жалко.

Грик усмехнулся, но осуждать не стал. Видать, помнил свой первый день, ту сучку из туалета, навязанный долг и бесконечный страх. Но если он прошёл через это по собственной глупости, то у меня была возможность отказаться. И я не собирался её упускать. Хватило мне знакомства с тем сладкоежкой.

Я посмотрел на конфеты, зажатые в кулаке, и огляделся. Бросать их прямо тут было опрометчиво: а ну как этот в майке выйдет покурить и увидит? Будет потом меня проклятиями осыпать, а при случайной встрече все эти конфеты мне разом в рот запихнёт, чтоб я, тварь неблагодарная, подавился на хрен.

– У меня всего два пакетика, – сказал Грик, будто это должно было меня утешить. – На два адреса заскочим, и всё. За полчаса управимся.

Видать, в одиночку ему не хотелось тащиться на эти два адреса, вот он и увещевал меня, заставляя поверить в простоту дела. Только простым оно не было: нас могли подкараулить нарколыги, которые рожу своей феи уж точно знают; могли какие-нибудь конкуренты подрулить из-за угла и прострелить нам тупые бошки; а могли паладины повязать.

Конец ознакомительного фрагмента.