За мертвой чертой
Шрифт:
– Тогда собирайтесь. Уходим на волю.
– Всё наше при нас. Не надо даже подпоясываться.
– В таком случае – в путь. Да, кстати, что это у вас на носу? – вопрос уже непосредственно к Черноусову. – Никак, очоченьки! И давно?.. А ну, снимайте немедленно!
Мой сокамерник снял очки, и дон Кристобаль провёл ладонью перед его глазами.
– Как, лучше теперь?
– Ого, здорово, ничего не скажешь! – воскликнул Виктор Алексеевич. – Мне кажется, что зрение у меня стало как у орла! Пожалуй, сейчас я разглядел бы не только двенадцатую строку, но и тринадцатую, и четырнадцатую, если бы они имелись.
– Точно
Не успели мы опомниться, как очутились в том самом знаменитом ресторане «Золотой дракон», в котором началось моё прямое противостояние с классом угнетателей. Мы были одеты, как лучшие люди Лондона, и трое официантов уже вовсю суетились вокруг нас, рассчитывая на щедрые чаевые.
По истечении нескольких минут на столе красовались закуски в виде маринованной морской капусты, копчёной искусственной нототении, блюда из японской рыбы, которую дозволено готовить только самым искусным поварам, суп из малайских ласточкиных гнёзд, бешбармак по-башкирски, калжа по-татарски и много было ещё чего вкусного и питательного. Центр стола занимал запотевший графинчик с натуральной российской хлебной водкой. А напротив восседал весёлый ухмыляющийся дон Кристобаль.
– Вы довольны? – спросил наш освободитель.
– Тем, что вызволили из тюрьмы? – ответил Черноусов. – Конечно, да. Но почему столько лет…
– Обстоятельства не позволили мне вернуться раньше. О них вам лучше не знать – всё равно не поймёте.
– Очевидно, нас будут искать, – сказал я. – И рано или поздно снова засадят.
– Не будут искать, – дон Кристобаль наполнил рюмки горячительным напитком. – В камере найдут два уже остывших тела. Вскрытие покажет, что заключённые умерли от острой сердечной недостаточности. Послезавтра их похоронят на тюремном кладбище. Не беспокойтесь о них – это всего лишь фантомы, материализованные на короткое время. Ладно, выпьем, друзья. За всё хорошее!
– Погодите, – сказал я. – Та давнишняя сцена при побеге – на берегу Чехоньлея – тоже очередной ваш трюк?
– Ничего подобного, – ответил испанец. – Там всё происходило со стопроцентной реальностью и совсем не по моему сценарию. Можете убедиться.
Он распахнул рубашку, и нашим взорам представились пулевые отметины на его груди. Один из шрамов был прямо в области сердца.
– Как же вы выжили? – в унисон спросили мы с Черноусовым.
– Наверное, вы слышали о тибетских монахах, которые приводят своё тело в такое состояние, что их не берут ни пули, ни стрелы. Или о египетских жрецах, по которым проезжали на колесницах. И в том, и другом случае без какого бы то ни было ущерба для испытуемых. Если подобным образом могли подготовиться они, то тем проще это было сделать мне. Пули прошили меня насквозь, но не нанесли повреждений внутренним органам. Только в воду я нырнул по собственной воле.
– И долго вы там находились? – спросил Черноусов. – Ведь уже через пять минут вы должны были стать утопленником.
– Ещё чего не хватало – утопленником! Вспомните индийских йогов, способных продержаться без воздуха несколько суток! Когда стемнело, я выбрался на берег. К тому времени мои экстрасенсорные способности практически полностью восстановились, и я без каких-либо приключений отправился в другую
Дон Кристобаль поднял свою чарку. Мы последовали его примеру, чокнулись, выпили и набросились на еду; после молниеносного путешествия с острова Тёмного и переживаний от свободы, внезапно свалившейся на наши головы, она показалась нам весьма недурственной и необходимой.
Когда и первые, и вторые, и третья блюда были поглощены, наш сотрапезник предложил отправиться вместе с ним в запараллелье.
– Не сомневайтесь, – сказал он, – там вы найдёте немало интересного и обретёте такие же способности, какими обладаю я сам, – в полном объёме. Потом, при желании, сможете вернуться в этот бренный мир, где бал преимущественно правят деньги, жажда власти и нескончаемых удовольствий, тщеславие и предательство.
Я обратил внимание, что испанец, как и в былые годы, продолжает костерить наш мир.
Черноусов с готовностью согласился на сделанное предложение, я же сказал, что хотел бы встретиться с женой и пожить обычной спокойной жизнью.
– Хватит с меня всяких передряг, – сказал я, психологически уже дистанцируясь от сотоварищей. – Я сыт ими по горло и даже выше.
– Определённо, наш амиго хотел бы заняться выращиванием капусты, – сказал, усмехаясь, дон Кристобаль. Не сомневаюсь, что он имел в виду известного римского императора, оставившего власть и взявшегося за огородничество.
– И капустой тоже.
– В этом желании нет ничего предосудительного, – испанец не спускал с меня улыбающихся глаз. – В левом кармане вашего пиджака ключи от домика на окраине Старых Пестерей – в деревеньке, расположенной в сорока километрах от Ольмаполя. Этот домик принадлежит некоему Аркадию… Гм, думаю, вам там понравится. В правом кармане – ключи от электромобиля. А вот и авто. Правда, хорош?
Бросив взгляд в окно, я увидел роскошный лимузин, привлекавший внимание прохожих своими изящными обводами. Видимо, его только что припарковали.
– Садитесь и отправляйтесь, мой человек вас довезёт.
Непродолжительная поездка по городским улицам, и вот уже я и Зиночка держим друг друга в объятиях.
Годы в качестве соломенной вдовы не прошли для неё бесследно. Притихший подусталый взгляд отличал её от той, которую я знал. И ещё морщинки вокруг глаз и тени под нижними веками. Отсутствие милых мне веснушек возле носика. Ещё большая худоба. И нескрываемо опавшая грудь. Тем не менее, эта женщина, так рано начавшая стареть, оставалась мне до боли родной.
В тот же день мы прибыли в Старые Пестери. В деревне насчитывалось не более полусотни домов, протянувшихся вдоль берега Ольмы. С противоположной стороны деревеньки за огородами темнел небольшой смешанный лес, состоявший большей частью из сосны и осины.
Наша усадебка действительно была крайней. Сразу за ней – узкая полоса светлого зелёного луга, а там и лес.
Под крышей «домика» – шесть жилых комнат, кухня, раздельный санузел, просторная застеклённая веранда. Жилище выглядело не лучше, но и не хуже, чем у других сельчан. Слева от него – гараж, сзади – добротный сарай под садовый инвентарь и другое имущество. Постройки окружал участок, засаженный разнообразными плодовыми деревьями и ягодным кустарником, с клубничными и прочими грядками.