За Отчизну
Шрифт:
В одном из кресел сидел невысокий сухой старичок в темной рясе. На Шимона пристально глядела пара небольших серых глаз, холодных и суровых. Лицо священника было гладко выбрито и покрыто сеткой мелких морщин.
Справа от старика сидел другой монах, в серой рясе францисканца. Это был высокий, тонкий, еще далеко не старый человек.
Шимон скромно поклонился и подошел под благословение старика. Священник помоложе почтительно обратился к старику:
– Вот, достопочтенный отец, тот самый юноша Шимон, о котором я вам говорил.
Старик
– Он выглядит молодо, но видно - мальчик хитер, как лисица, и тщеславен, как павлин. Пожалуй, нам он пригодится.
Старик говорил тихим, шелестящим голосом. Разговор шел по-латыни, и Шимон не понимал ни слова.
Выдержав паузу, старый священник еще раз пристально взглянул на Шимона и обратился к нему по-немецки:
– Почтенный брат Иоганн рекомендовал мне тебя, сын мой, как преданного католика, мечтающего верно служить нашей матери - святой католической церкви.
Шимон почтительно склонил голову.
– Твои родители и брат, кажется, не разделяют твоей преданности святому престолу?
– Да, достопочтенный отец, они враждуют со мной и следуют за магистром Яном Гусом.
– За этим исчадием дьявола, слугой антихриста, за этим проклятым святой церковью еретиком? Кто еще с ними в единомыслии?
– Мой двоюродный брат Штепан - студент факультета свободных искусств, и еще много всяких ремесленников... и других...
– Рано или поздно железная рука святейшей инквизиции их покарает. Но сейчас не время. Сейчас мы, сын мой, от тебя ожидаем другой услуги.
– Я слушаю вас, достопочтенный отец.
– Ты, кажется, имеешь большие знакомства среди пражских мастеров?
– Да, отец, мне приходилось бывать частенько в их компании в доме пана Зуммера.
– Купца Зуммера? Так, так...
– Но, смею сказать, достопочтенный отец, те мастера - верные католики и почти все немцы.
– Тем лучше. Это нам и надо. Теперь слушай хорошенько и запомни, чего мы ждем от тебя. Нам надо, чтобы ты в течение трех - четырех дней бывал в компании мастеров - как чехов, так и немцев, которые в своих доходах зависят от университета и выполняют его заказы. Тебе понятно, о чем я говорю?
– Не совсем, достопочтенный отец.
– Мы имеем в виду писцов, корректоров, продавцов пергамента, аптекарей, переплетчиков, книгопродавцев, старателей написанного... ну конечно, и других купцов, что сбывают свой товар университету. Теперь понятно?
– Понимаю, достопочтенный отец.
– Хорошо. Ты, вероятно, слыхал, что немцы - магистры, бакалавры и студенты - твердо решили не принимать королевского декрета о новом порядке в университете. Надо, чтобы ты в беседах с мастерами и купцами растолковал им, что если немцы уйдут из Праги, то они, то есть мастера и купцы, не будут иметь заказчиков,
Вот ты и растолкуй им, какой они понесут убыток, если немцы из университета покинут Прагу. Надо, чтобы чехи-ремесленники возмутились этим декретом, дающим победу в университете
– Но, достопочтенный отец, осмелюсь сказать, я слишком молод годами, чтобы мастера, люди зрелого возраста, позволили мне их в чем-нибудь убеждать.
– То, что ты молод, - это как раз и лучше. Ты их ни в чем не убеждай - одному-другому внуши эти мысли, а они уже сами начнут друг друга убеждать. А ты будешь вне подозрений. Кто ж заподозрит зеленого юношу в подстрекательстве солидных мужей!
– Теперь мне все понятно, достопочтенный отец.
– Я тебя, сын мой, не предупреждаю, что может случиться, если ты кого-нибудь посвятишь в наш разговор.
Тут вставил свое слово Ян Протива, до сих пор хранивший почтительное молчание. Наклонившись к старику, он быстро сказал ему по-латыни:
– Достопочтенный отец может быть на этот счет совершенно спокоен. Парень навеки связан с нами, и если он нам нужен, то мы ему еще больше. Надо ему кое в чем помочь за его усердие.
Старик кивнул головой:
– Говори. Мы поможем.
Ян Протива обратился к Шимону снова по-немецки:
– Скажи, сын мой, ты как будто хотел поступить приказчиком к купцу Гельмуту Гартману?
– Ничего не получилось, пан мистр. Нужен залог, да еще всякие взносы и угощение. А где взять столько денег? Отец не даст.
Ян Протива поднялся и положил свою тонкую мягкую руку на плечо Шимона:
– Если твой ослепленный ересью отец не желает помочь своему сыну, ему поможет наша общая святая мать - католическая церковь. Когда выполнишь свое задание, приходи ко мне, и мы решим твое дело. Святая церковь непокорных еретиков карает, но преданных ей сынов щедро награждает.
– И, повернувшись к старику, спросил: - Достопочтенный отец, ему можно уходить?
– Пусть идет с миром.
– И как бы про себя задумчиво произнес: - Ремесленники в Праге - большая сила... очень большая... Да, постой!
– окликнул он уходящего Шимона.
– Где этот друг пражского еретика... как его там... ну, купец, что всюду ездит и рассеивает, где только может, семена дьявольского учения?
– Ян Краса?
– подсказал Ян Протива.
– Да, да, Ян Краса. Он сейчас тоже в Праге?
– Нет, ваше преподобие, Ян Краса, как я слышал от отца, в настоящее время где-то в Моравии, и его в нашей семье ожидают в скором времени.
– Вот о ком еще плачет палач!
– проворчал старик.
– Ну да ладно, ступай себе, сын мой.
Шимон снова подошел под благословение и, низко склонившись, вышел. Клирик, что-то напевая, выпустил его наружу. В дверях Шимон спросил клирика:
– Слушай, Генрих, кто этот почтенный священник?
Лицо Генриха выразило крайнее удивление с оттенком снисходительного презрения:
– Неужели ты до сих пор не знаешь магистра Маржека Рвачку, инквизитора святейшего престола в Чехии?