За Отчизну
Шрифт:
– Не имею счастья знать ваше имя... от всей души благодарю вас! Рыцарь Вилем Новак - ваш должник. Кому я обязан спасением дочери?
Штепан, совсем промокший, не мог достойно ответить рыцарю, потому что его зубы выбивали дробь, а язык отказывался повиноваться.
– Я бакалавр свободных искусств Штепан Скала.
– Павел, ты тоже считай меня своим должником.
– Ну, вот еще!
– заметил Павел, натягивая сапоги.
– Какие уж тут долги! Хватит с вас и тех долгов, от которых вы чуть без штанов не остались. Поедем, что ли?
Чтобы согреться,
Впереди показался огонек постоялого двора. Через каких-нибудь полчаса четверо путников сидели у пылающего очага и сушили свою промокшую одежду. Девочка еще не пришла в себя от пережитого и сидела молча, тесно прижавшись к отцу, который сушил у огня свою мокрую куртку. Штепан поместился по другую сторону очага. Пан Вилем заказал по стакану вина Штепану и Павлу, пока хозяин готовил ужин.
– Ну, дочка, как себя чувствуешь?
– спросил ласково рыцарь, заглядывая в еще бледное лицо девочки.
Млада расчесывала и заплетала в косу свои русые волосы и впервые за все это время сказала:
– Ничего, только голова кружится.
– Но что с вами случилось, почему вы упали в воду?
– поинтересовался Штепан, натягивая высохший камзол.
– Я и сама не знаю: смотрела на бегущую воду, и вдруг голова закружилась, и все сразу поплыло перед глазами.
– Ясно, барышня с раннего утра ничего не ела, к тому же с самого Коуржима без отдыха все время в седле, вот и ослабела. А коль ослабший человек в бегущую воду глянет - обязательно сомлеет, - убежденно объяснил Павел, старательно вытирая сухими портянками свои красные большие ступни.
– Да, - вздохнул пан Вилем, пытаясь закрутить упавшие вниз пышные усы, - тяжелое детство выпало на долю Млады. Ей еще и двух лет не было, как скончалась ее мать, потом - я на войне, девочку пришлось отдать в монастырь на воспитание. За этим пришло полнейшее разорение от соседних панов и того же монастыря. Потерял я и землю, и замок, и все добро. Пошел наниматься к панам. Служил у панов из Рожмберка, повздорил с покойным стариком паном Ольдржихом, уехал, стал искать новое место. Да куда идти? Католики к себе зовут, а я сомневаюсь.
Штепан невольно заинтересовался;
– И пан Вилем решился идти к ним на службу?
Рыцарь некоторое время молчал, затем глубоко вздохнул:
– Сказать вам правду, я еще и сам не знаю. Не по нутру мне Сигизмунд с его попами, а кроме того, это значит идти с его немцами и мадьярами против своих, чехов...
Снаружи донесся шум, затем дверь с треском раскрылась, и трое вооруженных людей в промокших плащах ввалились в комнату.
– Эй, хозяин!
– нетерпеливо крикнул один.
– Куда он запропастился, дурак! Хозяин! Ну-ка, живо готовь нам ужин. Только не мешкай - голодны, как волки, и мокры, как рыбы!
Бесцеремонные гости сбросили мокрые плащи и остались
– Кто вы? Проезжие?
– грубым голосом спросил старший по виду и иностранец по выговору.
– Я и мой попутчик - из тех, кому грубым тоном вопросов не задают!
– гордо и резко отозвался пан Вилем.
– Нам не до правил вежливости, - тем же тоном продолжал старший из рыцарей.
– Пан Петр Штеренберкский приказал проверять всех встречных на дороге. Так все ж таки, кто вы такие?
Пан Вилем как ужаленный вскочил с места:
– У моего слуги пан может попросить взглянуть на щит - там изображен мой герб.
– Оставь его, Альфред, - вмешался другой из рыцарей, - не видишь разве - это какой-то сумасшедший земан. А вы куда едете и кто вы такой?
– последовал вопрос к Штепану.
– Я бакалавр Каролинума и еду по делам университета в Пльзень.
Хозяин вошел в комнату, неся в руках большое блюдо с жареной курицей, а хозяйка повесила на железный крюк небольшой масляный светильник с четырьмя горящими фитилями. Пан Вилем уже оделся и принял вновь вполне внушительный вид. Штепан облачился в свою бакалаврскую тогу. Вошел Павел и пробурчал:
– Там, пан кнез, ваш конь отвязался, как бы не ушел.
Когда Штепан вышел вместе с ним во двор, Павел, ухмыльнувшись, наклонился к его уху и быстро проговорил:
– Конь не отвязывался, просто я перевел всех наших коней в другую конюшню, чтобы ихние молодчики не увели. Вон туда, что за углом.
– Спасибо, Павел, - сказал Штепан и направился к конюшне, но вдруг заметил маленькую фигурку, вынырнувшую из дома и быстро бежавшую к ним. Несмотря на темноту, Штепан узнал Младу.
– Пан Штепан, отец велел вам сказать, чтобы вы сейчас же уезжали. Эти рыцари хотят вас связать. Один из них сказал другому, что он вас знал еще в Праге.
Не отдохнув как следует, ехать снова в темную осеннюю ночь, под дождем, Штепану вовсе не улыбалось. Но он вспомнил предупреждение Яна Жижки и брата Амброжа и попросил девочку вынести ему его сумку. Павел, стоявший рядом, все слышал.
– Я мигом оседлаю вашего коня и выведу задними воротами, - шепнул он и исчез в темном дворе.
Штепан только услышал, как зачавкала грязь под тяжелыми сапогами славного парня. Через минуту-две скрипнула дверь, и вновь, как стрела, вылетела девочка и подбежала к стоявшему под навесом Штепану:
– Пан Штепан, нате сумку. Я в нее кое-что положила вам на дорогу. Отец очень вас жалеет, он вас еще раз благодарит. Те пьют вино и ждут, когда вы вернетесь, чтобы схватить вас... Пан Штепан, я еще вас не поблагодарила за то, что вы спасли меня... Торопитесь... Вот возьмите от меня на память...
– Произнося скороговоркой последние слова. Млада всунула что-то маленькое в руку Штепана.
– Доброго пути вам, пан Штепан!
И, прежде чем Штепан успел что-либо ответить, девочка скрылась в доме.