За Отчизну
Шрифт:
Но вот Ратибор почувствовал свежий ветер, пробежавший по реке. Тьма сгустилась. Где-то в стороне Праги запел петух, другой, третий...
"Скоро будет светать", - подумал Ратибор. В самом деле, прошел еще какой-нибудь час - и предрассветная темнота стала сменяться серым полумраком. Небо посветлело, и на нем четко вырисовывались зубцы вышеградской стены.
"Время!" - решил Ратибор и поднялся на ноги. Подойдя к Жижке, негромко окликнул:
– Пан Ян! Светает.
– Ага! Добро! Подымай потихоньку ребят... Енек, вставай. Пусть Гвезда тоже подымает
– Да, пан Ян, на каждую по десятку.
– Все готовы, пан Ян, - доложил подошедший Ян Гвезда.
– Добро! Веди своих людей к воротам и жди, когда мы их откроем и спустим мост... Ратибор, начинаем! Енек, за мной!
В сером полумраке темная фигура Яна Жижки стремительно двинулась к замковой стене. С ним шли Рогач, Ратибор и воины с лестницами. Подойдя вплотную к стене, Ян Жижка остановился и стал наблюдать, как движется его маленький отряд.
Ратибор готов был от стыда и злости провалиться сквозь землю - так, ему казалось, медленно и бестолково подходят разбитые по десяткам воины. Но если бы он смог видеть в этот момент лицо воеводы, то его волнение, вероятно, сразу же улеглось бы: Ян Жижка, глядя, как расторопно и точно приближаются воины, как быстро и без шума приставляют к стене длинные лестницы, набрасывая крючья на гребень стены, довольно улыбался и удовлетворенно покручивал свой длинный ус:
– Ишь, как выучил! Словно заправские воины!
Когда все лестницы были приставлены, Жижка одним прыжком вскочил на перекладину ближайшей лестницы и коротко, но совершенно спокойно скомандовал:
– Теперь за чашу! За мной, детки!
– и устремился наверх.
За ним - Рогач с Ратибором, а по другим лестницам - все остальные воины.
Не прошло и нескольких минут, как все пятьдесят человек были уже на стене.
Один часовой был оглушен и связан, но второй в ужасе крикнул:
– Тревога! Тревога! К оружию!
– и тут же упал с разрубленной головой.
– К воротам! Ратибор, тащи молот!
– разносился мощный голос Яна Жижки.
Ратибор, едва поспевая за Жижкой, сбежал со стены и кинулся к воротам. За ним скатывались все его воины. Навстречу им выскочили несколько заспанных солдат.
– Сдавайтесь!
– крикнул Ян Жижка, взмахивая мечом и прикрывая грудь щитом с изображением рака.
– Чаша! Чаша!
– орали воины, бросаясь на солдат.
Увидев себя окруженными невесть откуда появившимися воинами, солдаты, как по команде, упали на колени и подняли руки вверх:
– Милости! Мы тоже за чашу!
– Ратибор, сбивай замки и открывай ворота! Спускай мост, живо!
– продолжал доноситься из полумрака решительный голос Жижки.
Несколько ударов молота - и ворота с гудением и скрипом распахнулись. В это же время был спущен подъемный мост через ров. Еще секунда - и Ян Гвезда во главе нескольких сот ополченцев ворвался в ворота, а воины бросились вслед за
Там уже началась тревога. Немецкие рыцари полуодетые выскакивали наружу и тут же попадали в крепкие руки новоместских ремесленников. Ян Жижка вместе с Ратибором и его воинами уже бежал по хорошо ему знакомым коридорам и залам вышеградского замка.
При сером свете наступающего осеннего утра толпы воинов разбежались по замку. Залы наполнились топотом ног, криками, лязгом оружия, звоном разбитых стекол, стуком опрокинутой мебели и жалобными воплями раненых.
Ян Жижка сильным ударом ноги вышиб дверь в королевский зал и устремился с обнаженным мечом внутрь. В зале стояла группа полуодетых рыцарей и несколько впереди - пожилой высокий шляхтич с мечом в руке.
– Эге! Кого я вижу! Пан Ян Жижка из Троцнова! Старый приятель!
– невозмутимо воскликнул пожилой рыцарь.
Ян Жижка, тяжело дыша от быстрого бега, остановился и, переложив меч в левую руку, вытер со лба пот и тоже широко усмехнулся:
– Он самый! Приношу извинение уважаемому бургграфу Вышеграда пану Рацку Кобыле, что потревожил его в столь ранний час, но у меня явилась нужда взять Вышеград для чаши.
– Что же, я не против чаши. А коли замок уже взят вами, так что ж тут и говорить! Яну Жижке сдаться - не позор.
– Старый рыцарь протянул Яну Жижке меч, который победитель тут же вернул Рацку Кобыле.
– Дает ли пан Рацек рыцарское слово не поднимать оружие против чаши?
– спросил Ян Жижка.
– Слово чести чешского рыцаря и за себя и за всех моих людей, а что касается немецких наемников, так делайте с ними что хотите.
Когда с первыми лучами бледного осеннего солнца Штепан миновал вышеградский замок, держа путь на юг, он приостановил коня и прислушался: вся Прага гудела от колокольного звона.
Вышеград пал.
2. ГАНАКСКИЕ ВОЛКИ
На перекрестке двух дорог, у самого края глубокого, поросшего густым кустарником оврага, отдыхали двое нищих. Один из них, низенький, коренастый, заросший черной бородой, был занят вытаскиванием засевшей колючки из черной от загара и грязи ступни. Его товарищ, сидевший под тенью куста, был горбат, а лицо его представляло сплошную гнойную язву, покрытую серыми струпьями и багровыми нарывами. Руки горбуна тоже были сплошь покрыты нарывами. Дорожные котомки и длинные посохи валялись рядом.
Горбун нетерпеливо взглянул на товарища:
– Ну, скоро ты там кончишь возиться?
Тот что-то неясно пробормотал в ответ, стараясь захватить грязными длинными ногтями кончик чуть виднеющейся колючки. Но вот, сморщившись от боли, он сильно дернул рукой и удовлетворенно крикнул:
– Ага! Вот она, проклятая!
– При этом он торжествующе протянул вынутую колючку к самому носу товарища: - Смотри, целое бревно!
Нищий говорил очень неясно, его речь скорее напоминала нечто среднее между мычанием и лаем, и только привычное ухо было способно понять его.