За последним порогом. Цена жизни. Книга 2

Стоев Андрей

– Именно так, ваше преосвященство, – подтвердил я. – Именно не сочла нужным указать. История эта крайне проста: хотя мы предпочитаем закупать продукты у наших крестьян, иногда они по каким-то причинам не в состоянии поставить нужные объёмы. И тогда мы обращаемся к нашим соседям. В том случае, о котором идёт речь, необходимый нам объём продукции имелся только у матери Терезы, и как только она выяснила, что является, так сказать, монопольным поставщиком, она немедленно увеличила цену в полтора раза, мотивируя это возросшими издержками. И серьёзно просчиталась, поскольку мы

закупили нужное в Пскове, где издержки почему-то не возросли.

Епископ задумчиво хмыкнул.

– В теории из этой затеи матери Терезы могло бы что-то выйти, но она забыла один важный момент: у меня есть существенные льготы в княжестве, и я вполне способен закупить нужное там, не разоряясь на налогах и пошлинах.

– Я понял вас, барон, – вздохнул фон Херварт.

– Я понимаю интересы епископства, ваше преосвященство, и при прочих равных, преимуществом будут пользоваться именно местные баронства. Но я не позволю использовать меня как дойную корову. Если мать Тереза вернёт цены к норме, мы продолжим сотрудничество с ней.

– Я понял ситуацию, барон, – повторил епископ. – У меня нет к вам претензий – ваше объяснение было вполне исчерпывающим. Господь с ней, с матерью Терезой, не судите её строго. Управлять монастырём – дело непростое, и прямо скажем, нервное. Порой она совершает не самые умные поступки, хотя, разумеется, из самых лучших побуждений.

– Ни в коем случае не собираюсь её судить, ваше преосвященство, – вежливо заметил я. – Что бы там ни было в прошлом, я всегда открыт для сотрудничества.

– И это радует, – кивнул он. – Приятно видеть, что вы всегда готовы к разумному компромиссу. Не были бы вы ещё язычником… Но оставим это. У меня есть к вам довольно деликатный вопрос: до меня дошли слухи о возможном вторжении княжества в Ливонию.

– Я тоже слышал о чём-то таком, – сказал я безо всякого интереса.

– И вас это совсем не тревожит? – с любопытством посмотрел на меня фон Херварт. – В гипотетической ситуации аннексии Ливонии княжеством вы вряд ли останетесь бароном – у Яромира владетелей-вассалов нет. И даже если война просто прокатится по нашей территории, убытки будут грандиозными.

– Совсем не тревожит, ваше преосвященство, – подтвердил я с равнодушным видом. – Именно я в виде исключения могу и остаться вассальным владетелем. Но в любом случае я абсолютно уверен, что князь Яромир возместит мне все возможные убытки с лихвой.

– Пожалуй, я могу в это поверить, – с кислым видом согласился он.

– Впрочем, я считаю, что для княжества Ливония представляет ценность весьма невеликую, а учитывая затраты на её приобретение, в итоге княжество окажется скорее в убытке. Эту мысль я и высказал князю Яромиру при обсуждении этого вопроса.

– При обсуждении! – епископ потрясённо посмотрел на меня. – Стало быть, это не пустые слухи! И что на это ответил князь?

– Он полагает, что получить прибыль всё-таки возможно. Однако вопрос прибыли здесь вовсе не главный – подобные планы появились как ответ на совершенно недвусмысленные приготовления императора. Ведь ещё Александр Македонский сказал, что лучшая защита – это нападение, а уж он-то знал

толк в нападениях.

Фон Херварт молчал, с мрачным видом что-то прикидывая.

– Мне кажется, ваше преосвященство, – продолжал я, – этот вопрос лучше решать совместно с императором. Именно он может развеять опасения князя Яромира, и именно он обязан защитить Ливонию в случае нападения.

– Да-да, развеет он опасения, – проворчал фон Херварт. – И на всякий случай советую вам помнить, барон, что заступничество императора обычно обходится очень дорого.

«Вряд ли дороже, чем заступничество церкви», – мог бы сказать я, но, разумеется, промолчал.

– Церковь помогла ему взойти на трон, но непохоже, чтобы он чувствовал какую-то благодарность, – осуждающим тоном заметил епископ. – Впрочем, это неподходящее время и место для обсуждения императора. Скажу вам прямо: мы предпочли бы как-то решить этот вопрос без участия Дитриха. Вы можете в этом посодействовать, барон?

– Хм, – промычал я, всеми силами изображая глубокое раздумье. – Без ложной скромности могу сказать, что князь Яромир порой прислушивается к моему мнению, и, возможно, я смог бы найти подходящие аргументы.

– Если бы у вас получилось убедить князя Яромира отказаться от подобных планов, церковь была бы вам весьма благодарна.

Благодарность церкви – понятие довольно абстрактное, которое каждый может понимать по-своему. Во всяком случае, я абсолютно уверен, что мы с церковью понимаем его совершенно по-разному, так что этот вопрос определённо нуждался в уточнении. Поэтому я не стал спешить с проявлениями энтузиазма, а с интересом посмотрел на епископа, и он правильно понял мой взгляд:

– Мы могли бы, например, освободить ваше баронство от выплаты церковной десятины, скажем, на десять лет.

– Доля церкви неприкосновенна, – резко возразил я.

Брови у фон Херварта поползли вверх, и он уставился на меня в изумлении.

– Неуплата церковной пошлины вызовет возмущение у слишком многих, – пояснил я. – А на некоторых – я говорю прежде всего о матери Терезе, – это окажет просто разрушительное воздействие. Когда столь богатое баронство, да ещё и принадлежащее нехристианину, уклоняется от уплаты церковных взносов, это выглядит крайне дурно в глазах общественности.

– Пожалуй, вы правы, барон, – неохотно согласился епископ.

Разумеется, я прав. И мне отчего-то кажется, что сам фон Херварт прекрасно понимал, к какому результату приведёт освобождение от церковных выплат. Вполне возможно, что идея как раз и состояла в том, чтобы впоследствии отобрать у меня эту льготу, мотивируя это общественным возмущением.

– Было бы гораздо разумнее ограничиться мелкими льготами, которые не будут бросаться в глаза, – предложил я. – Например, нас интересует право закупки янтаря в определённом объёме и беспошлинный его вывоз. Я хотел бы получить также право беспрепятственного рыболовства в Чудском озере – сейчас наши суда туда просто не пускают. И, наконец, мне нужен иммунитет от заградительных пошлин, установленных указом архиепископа Рижского от восемь тысяч сто шестьдесят четвёртого года.