За последним вздохом
Шрифт:
Кольтира пожал плечами. Он и сам не знал, почему упрямится и не подтверждает. Зато что — а точнее, кого — он хорошо знал, так это Тассариана и его методы. И был готов, когда тот попытался прижать его к стволу дерева и поцеловать.
— Даже не думай, — медленно, с удовольствием протянул Кольтира, сжимая в пальцах короткое Ледяное Копье. Твердое острие смотрело точно в глаз наглому человеку.
— Понимаю, — кивнул Тассариан, спокойно, без гнева отступая на шаг. — Ты хочешь, чтобы я по-настоящему вспомнил тебя, прежде чем мы снова будем…
Кольтира хмыкнул,
— А моя сестра знает, что я мужеложец? — выпалил Тассариан через несколько шагов.
Кольтира приподнял бровь. Примитивная уловка.
— Твоя сестра знает, что ты оживший труп, который выполнял приказы Короля-Лича. По сравнению с этим твоя личная жизнь — мелочи.
— Хммм… — протянул Тассариан с раздражающе довольной ухмылкой.
Больше он к Кольтире не лез, но однажды точно попытается снова. В терпении и навыке выбрать подходящий момент для подката Тассариану не откажешь. Он всегда давал Кольтире достаточно времени. В Плети принял яростное «отвали» и не лез, пока тот не стал равен ему, не перестал зависеть. После побега из Подгорода не настаивал на сексе, пока Кольтира не остыл и не прекратил злиться.
Хороший он человек, Тассариан. Наверно потому из него и вышел странный воин Короля-Лича и удивительно мирный рыцарь смерти. Не опасный для мирных жителей.
Наверно, проблема в самом Кольтире: и при жизни ведь не подарком был. Он помнил, как в момент смерти Король Мертвых соблазнял его перспективами убивать. Прежде эту кровожадность Кольтира сдерживал, позволяя себе максимум хамство, мелкие драки и убийства в бою. Пример отца и долг следопыта не позволяли проявлять лишнюю жестокость, но она, похоже, таилась где-то внутри. Потом сдерживающих факторов не стало, и он пустился во все тяжкие. А нравы в Плети, необходимость терпеть издевательства, а потом право на месть и уроки Зор’бе только усугубили ситуацию. Иногда Кольтира пытался исправиться, но хватало его ненадолго.
А Тассариан сам по себе хорош, ему не нужны никакие внешние причины, чтобы не отравлять жизнь всем вокруг. Он-то точно никогда не обидит сестру и не попытается убить своих друзей.
В Плети Кольтира нередко завидовал силе Тассариана и его положению приближенного Артаса. Но никогда не предполагал, что позавидует и его характеру…
Мирная прогулка по бывшему Лордерону закончилась на подступах к Участку Целителей Земли. Кольтира намеревался обогнуть его с севера, избежав чужих глаз, но помешал патруль Отрекшихся. Чутье позволяло Кольтире ощущать противников на большом расстоянии, но некоторые банши и темные следопытки умели этот навык обходить.
«Клеа!», — было первой мыслью Кольтиры, когда он понял, что невидимый враг тянет время, позволяя подойти отряду стражей смерти. И через пару минут он с облегчением осознал, что стиль не ее. Темных следопыток у Сильваны было не много, но Кольтира успел познакомиться не со всеми. Эту, показавшуюся, наконец, среди деревьев, он не знал.
Схватка
Он же монстр. Он же для этого и создан, разве нет? В Квель’Таласе приходилось постоянно сдерживаться, и даже миссии в Призрачных землях не давали шанса отдаться жажде крови полностью.
Кольтира стряхнул темную кровь с клинка и обернулся к Тассариану. Этот взгляд… Такой знакомый. В Плети Тассариан часто любовался, как Кольтира убивает врагов. Смотрел с гордостью: его творение, его ученик, ставший сильным и опасным воином Плети. Потом перестал, мучился виной. Кольтира и не замечал, что ему нравился этот взгляд.
Тассариан… стал другим. Спокойный, уверенный, решительный. Как саронитовая броня — пришло Кольтире на ум подходящее сравнение. Такой, каким казался в Плети. Любопытный — но это у него всегда было.
Кольтира не мог сказать, что именно изменилось в Тассариане. Исчезли лишние сомнения и терзания, это да, но ведь не все же время тот думал о своих прегрешениях раньше. Он стал наглее — но это была приемлемая цена за отсутствие бесящей виноватой рожи. Собственно, когда в одной из перебранок Кольтира хотел привычно огрызнуться, что убийство и превращение в нежить не дает Тассариану никаких прав, то одернул себя сам. Вдруг напомнит — и тот опять начнет свои самобичевания. И идиотские поступки вроде прощения кал’дорея.
Кольтира ухмыльнулся. А про кал’дорея-то Тассариану никто не напомнит. Был приятель и «брат во смерти», да позабыт. Честное слово, следовало бы сказать Сильване спасибо за это зелье. Тассариану оно пошло только на пользу!
И кстати, получалось, что Тассариана не врал, утверждая, будто все эти его собственнические замашки вовсе не были следствием собственноручного обращения Кольтиры в рыцаря смерти. Почему-то осознавать это было приятно.
Добравшись до Дольного Очага, Кольтира попросил одного из паладинов сходить за Лериссой. Паладины — это не напыщенные маги, долго уговаривать не пришлось. Вывел Лериссу Келтан: похоже, всерьез принял просьбу присмотреть за непоседливой женщиной.
Она ожидаемо кинулась брату на шею, а, услышав о потере памяти, не стала заламывать руки и стенать, а пообещала рассказать все-все о его прежней жизни. Тассариан выглядел растерянным, но сестру признал, согласно кивал в ответ на ее заверения.
В обратный путь двинулись пешком — покупать Лериссе лошадь уже не хватало денег, все уйдет на билеты на корабль. У моста через Тондорил встретились с Туманом и Сумраком, и путь пошел быстрее. Коня Тассариан не вспомнил, но уверенно сделал вид, что рад встрече, и тупая самоуверенная скотина ни о чем не догадалась.