За последним вздохом
Шрифт:
Сильвана холодно усмехнулась.
— Хочешь, я помогу вам помириться? Если будешь достаточно несчастным, мой маленький кузен пожалеет и простит тебя. Сам прибежит ко мне уговаривать тебя пощадить. Скажи, тебе будет очень не хватать этой руки?
Холод, сковавший тело, сосредоточился в правой руке. Сильвана не касалась ее, та сама начала выкручиваться из сустава. Больно, но не слишком, нежить так не замучить. Однако если оторвет — новую он не вырастит, а пришитая будет менее точна. Кому нужен наемник-инвалид, жалкий слабак? Этас, даже
Ненависть и отвращение к своему телу свойственны всем немертвым. Но это инструмент взаимодействия с миром, тело нужно беречь, даже если ненавидишь его. Троллья задница, Сильвана умела пугать. Пусть бы помучила как угодно, но убила. Только с нее же станется оставить его полумертвым.
— Я в детстве отрывала стрекозам крылья, — призналась Сильвана.
В алых глазах горели искры безумия. Не он один тут чудовище, которому нравится мучить других.
Она забавлялась, выдумывая все новые угрозы еще несколько минут. А потом вдруг отпустила его, сняла чары, отступила на шаг.
— Иди за мной, — велела она, без тени сомнения поворачиваясь к монстру спиной.
Он проследовал за ней по дворцовым коридорам к лабиринтам исследовательского комплекса алхимиков. Все-таки зелье? Слабовата месть за нападение на любимого родственника. Или она надеется, что он однажды все же доведет дело до конца, и она получит своего кузена, оставив руки чистыми?
— Джонатан, — властно позвала королева в одной из лабораторий. — Ты хотел рыцаря смерти? Вот этот эльф любезно согласился помочь тебе с исследованием. — Она усмехнулась. — Почти что доброволец.
Скрюченный Отрекшийся в балахоне неопределенного цвета и с покрытой пятнами кожей на лысой голове засуетился и рассыпался в благодарностях королеве. Кольтиру отвели в соседний зал, где стояла средних размеров цилиндрическая клетка: по два шага в длину и ширину, чуть выше эльфийского роста высотой. Над клеткой висел вытянутый прозрачный купол — опустившись, он закроет ее полностью. К куполу вели тонкие трубки: они тянулись, переплетаясь, к алхимическому столу и странному устройству, похожему на гоблинскую печь.
— Что это?
— Ты же хотел умереть, — пожала плечами Сильвана.
Ее усмешка была странной, словно Кольтиру ждали не смерть и вечный покой, а что-то более интересное для его мучительницы. Превратит его сейчас невесть во что…
Хотелось отказаться. Не заходить в клетку, не участвовать в странных экспериментах алхимиков. Он хотел умереть, а не вот этого… Нет, он заслужил. Сильвана, при всех ее непредсказуемости и коварстве — справедливая королева. Она отмерит ему ровно столько, сколько необходимо.
Он вошел в клетку — сам. Безучастно смотрел, как алхимик защелкивает замки и опускает купол.
— Сладких снов, — усмехнулась королева.
Купол не пропускал звук, но Кольтира прочел по губам. В трубах раздалось шипение, из некоторых потек легкий желтоватый дымок. Какая-то дрянь, почему-то
Ему показалось, что он падает куда-то вниз и в мягкую темноту, а потом перед глазами поплыли пестрые, но не слишком яркие блики. Как лучи солнца, пробивающиеся сквозь густую листву. Уши словно залило водой, как будто он решил нырнуть или укутаться с головой в толстое одеяло. Кольтира чувствовал тепло — хотя немертвый не мог его ощущать. Или пора прекращать думать о себе как о немертвом. Он ведь умер, верно?
Падение продолжалось, но теперь гораздо медленнее. Он будто бы спал, хотя сон был ему недоступен уже несколько лет. Заснуть и не проснуться — это то, чего он действительно хотел. Уснуть хотя бы на несколько часов и забыть часть своих преступлений, как забывают о вчерашних хлопотах живые. Кольтира понял, что устал. Он хотел отдохнуть, отключиться… умереть и обрести покой.
Кольтира или только дух полетел сквозь серые пейзажи. Он узнал Теневые земли, бывал тут. Но управлять полетом не получалось, он все быстрее и быстрее падал вперед и вниз. Во Тьму.
Он словно рухнул со скалы в глубокую ледяную воду. Холод проникал в каждую клетку тела — хотя это только казалось, ведь тела у него не было. Кольтира не мог чувствовать рвущих мышцы судорог, но почему-то чувствовал. Он пытался грести, выбираясь на поверхность, но у него не было рук, а вокруг не было воды. Была Тьма.
Его ведь предупреждали, и неоднократно. «Не ищи смерти…»
У него не было глаз, но он видел черное нечто вокруг и маслянистый блеск, словно у нефти, которую гоблины очищают, чтобы заправлять свои странные механизмы. Нечто пахло безумием и безнадежностью.
Боль не отступала. Каждое движение — боль, каждое мгновение — боль. Каждая клетка тела кричала от тянущей, острой, выламывающей суставы, разрывающей несуществующие мышцы, бьющей по оголенным нервам боли. Густая Тьма сдавила легкие, не давая сделать вдох — как будто у него были легкие или он нуждался в воздухе.
Рядом был кто-то жуткий. Огромный настолько, что был со всех сторон одновременно, будто Кольтира — мелкая букашка, запутавшаяся в шерсти зверя. Кто-то был неправильным, невозможным, опасным. Он не смотрел на Кольтиру или не видел кого-то настолько мелкого по сравнению с ним. Но откуда-то Кольтира точно знал, что если Он обратит на него внимание, будет еще хуже, в тысячу раз хуже этого существования в холоде и боли.
Через какое-то время Кольтира все же начал отчаянно трепыхаться, надеясь, что огромный монстр заметит и уничтожит его, но тот не видел жалкую букашку.