За пригоршню кулаков
Шрифт:
Он развернулся спиной к шумной цветной ярмарке и решительно зашагал по улице.
Нет у Энни никаких страшных тайн. Все это ложь. Какая-то дрянь из глубин подсознания, выплывшая на поверхность. Кошмар наяву. Ничего особенного. Даже меньше, чем ничего.
Меньше. Но можно ли быть таким уверенным? Если Девочка с Заставки значит меньше, чем ничего, то почему один лишь вид ее заставляет застыть кровь в его жилах? Почему даже сейчас, всего лишь подумав о ней, он чувствует, как его окутывает тень смерти? Почему, пару мгновений назад, он посмотрел на далекие огни ярмарки и подумал не про что иное, как про преисподнюю?
Он остановился. Прислушался. На город опустилась
А потом прямо перед собой он увидел ее, Девочку - залитую неземным свечением оранжевых фонарей. Она неподвижно стояла и смотрела на него, в коротеньком черном платье, с бледным личиком и глазами, полными подобия грусти. Она крепко прижала к себе забинтованную куклу, а потом насмешливо ускользнула вдаль по темной аллее.
Сэм бросился за ней, рванул по аллее и выскочил на улицу в дальнем конце. Все магазины были закрыты. Уличные огни потушены. Целая улица погрузилась в неестественный душный сумрак.
А там, кажущаяся лишь бледной фигурой в темноте, неподвижно стояла, взирая на него, Девочка с Заставки.
– Зачем ты делаешь это?
– прокричал ей Сэм. Его глухой голос поглотила отвратительная чернота.
– Что за чертовщину ты мне пытаешься сказать?! Почему просто не подойдешь ко мне?!
Он широкими шагами начал приближаться к ней, расправив плечи и крепко сжав челюсти. Темнота, казалось, не просто приглушала его голос, но и сковывала тело, как вязкая жидкость, замедляла движения, тащила его назад, утягивая в могилу. Он пробивался вперед.
– Я знаю, что это не по-настоящему!
Он еле мог шевелиться, с такой тяжестью давила на него назойливая темнота.
– Хватит уже головоломок, маленькая дрянь! Выкладывай! Облегчи душу. А потом проваливай навсегда из моей головы, оставь меня в покое!
Девочка с Заставки не шевельнулась. Ее бледное лицо было смутно подсвечено.
– Мое место рядом с Энни! А ее место рядом со мной! И когда я выбрал вернуться обратно, в это время, в 73 год, я все сделал правильно! И ты не сделаешь и не скажешь ничего, что заставило бы меня изменить свое мнение!
Он пытался настичь ее, но был уже повален на колени невидимым прессом, прижимающим его к земле. Он сопротивлялся, но для него это оказалось слишком тяжелым. Его будто завалило огромной лавиной из мокрой грязи, она крушила его тело, заполняла рот, выжимала из легких воздух.
Будто он был похоронен заживо...
А потом все довольно неожиданно изменилось. Кошмар наяву исчез. Пустынная центральная улица снова кишела людьми и машинами. Он увидел огни ночных газетных киосков и алкогольных магазинов, расцвеченные витрины ресторанов и кафешек, ярко светящийся вход в кинотеатр, где сейчас шел "Иисус Христос - суперзвезда". Девочку с Заставки нигде не было видно. Манчестер снова стал обычным Манчестером. А снаружи греческой таверны Элени стояла Энни, притопывая ногами, чтобы не замерзнуть в ожидании. В эту минуту она казалась эмблемой самой Жизни как таковой. Сэм вытолкнул из мыслей жуткие воспоминания об удушье и смерти, поправил пиджак, провел рукой по волосам - и зашагал вперед, решительный, непримиримый, не поддавшийся самым худшим кошмарам, которые могла принести ему Девочка с Заставки.
Сегодняшний вечер не для соплячки с куклой в руках. Сегодняшний вечер для меня... и для Энни.
А когда Энни повернула голову и заметила его, ее улыбка неожиданно разметала все ужасы и страхи, будто снегоочиститель прошел по сугробу.
Таверна Элени была подлинно греческой лишь постольку, что в ней присутствовала мусака в меню, а на
14
Мусака - греческое блюдо, рубленая баранина с баклажанами, "Грек Зорба" ("Alexis Zorbas") - фильм 1964 г., мелодия "национального танца сиртаки" из которого настолько на слуху, что услышите - сами удивитесь.
Вино Сангрия, кастаньеты и сомбреро - безусловно, испанские приметы.
– Не думаю, что наш официант и в самом деле из Греции, - по секрету поведал он, подливая вино в бокал Энни.
– Он разговаривает, как грек, - сказала Энни.
– Вроде того. Как-то необычно. Но только с посетителями. Я слышал, как он орал на шеф-повара на кухне. Там он разговаривал, как Бобби Чарльтон [15] .
– У них есть модель каких-то старинных строений, - сказала Энни, указывая на туристическую рекламу в нише.
– Энни, это модель Коллизея, - сказал Сэм. И добавил: - Знаешь, мы могли бы посмотреть на него вблизи. Вместе.
15
Бобби Чарльтон - выдающийся футболист, большую часть карьеры - капитан Манчестер Юнайтед
– Да и так все видно, Сэм, прямо отсюда.
– Нет-нет, я про настоящий. В Риме.
Она, поддразнивая, улыбнулась ему.
– Я возьму тебя в Рим, - пообещал Сэм.
– Как тебе такое?
– Туда далеко ехать, Сэм. И дорого!
Сэм открыл было рот, чтобы сказать, что они могут просто смотаться туда на выходных - и вспомнил, что на дворе 1973 год, и позволить себе между делом съездить в Рим скромные детективы вроде него не в состоянии.
– Я свожу тебя туда когда-нибудь, - пообещал Сэм.
– Сначала в Грецию, потом в Италию, - сказала Энни, подняв брови.
– Вот тебе на месте-то не сидится.
– Я веду образ жизни интеллигентного плейбоя. Разыграй карту правильно, и можешь стать частью этого.
– Возможность пожить во сне, да? Как себе можно в таком отказать?
Жить во сне. Именно этим Сэм и занимался - жил во сне, в фантазиях? Его так долго преследовала мысль, что все происходит лишь у него в голове.
Это существует на самом деле, сказал он себе. Это настоящее. В любом случае, более реальное, чем жизнь в 2006 году. Хватит об этом думать. Не давай сомнениям себя поработить.
Он приложил усилия, чтобы очистить свои мысли от того яда, что напустила туда Девочка с Заставки. Когда он был с Энни, мир становился чувственнее. Сидеть рядом с ней в ресторане казалось правильным и естественным - даже в таком, как этот - пить вино из одной бутылки и перекидываться шутками. Его место рядом с Энни. Глубоко внутри он это знал, без оговорок. Будь он проклят, если позволит кому-то или чему-то разрушить это чувство. К чертям Девочку с Заставки и все ее постоянные выдумки; они не значат ничего - струйки дыма из его подсознания - дурные сны, проснуться и забыть.