За синим морем
Шрифт:
А парня скрутили: как острое жало,
Впилось ему в руки железо оков,
Но с ним по дороге в бессмертье шагала
История партии большевиков.
ДВЕ АМЕРИКИ
Не был я в Америке три года,
Но запомнил серые рассветы,
Бой заокеанской непогоды,
Черных танков мрачные приметы.
Там томится человек рабочий,
Днем и ночью отдыха не зная.
Там головорезы когти точат,
Недобитых наци бродят
Пусть !
Я вижу, как звездой лучистой
За морем озарены селенья,
Как перед боями коммунисту
Посылает мать благословенье,
Как народ в стремительном потоке
Грозно преграждает путь ненастью,
Как весь мир встает под стяг высокий
Правды ленинской, борьбы за счастье.
РАБОЧАЯ КОЛОННА
Нет, их не сломишь, непреклонных,
И не подкупишь также их,
Идут, и-дут они в колоннах,
Вновь добиваясь прав своих.
И гнев взлетает и клокочет,
Растет тот гнев, когда идут
Отряды армии рабочей, —
Забастовав, идут в Портсмут.
Вот так для правды и для кары,
Сто раз презрев пути назад,
Шли по Парижу коммунары
К бессмертной славе баррикад!
Вот так, наверно, в грозном споре,
Беря в грядущее разбег,
Матросы встали на „Авроре",
Чтобы начать двадцатый век.
И потому шаг тверд в колонне
И песня льется горячо,
Что опираются ладони
На революции плечо.
В ВАГОНЕ
Вижу в темном небе Вегу —
Провозвестницу в веках.
Поезд мчится к Виннипегу,
Ветер свищет в облаках,
Над долиною чужою
Тянет песню вдалеке...
Нас в вагоне — я и двое
Безработных в уголке.
Вдаль по рельсовому следу
Поезд мчит, мелькает свет,
В шахты, в Сотбори, приедут,
Но и там работы нет.
Едут в поисках бесплодных,
Делят хлеб, как с братом брат,
Словно долю безработных,
Разделенную стократ.
Соли горсть, достаток скудный,
Делят молча меж собой,
Как свой заработок трудный
Полный горести немой.
Весь от сытого напева
Ресторан гудит в ночах,
И у младшего от гнева
Бьются зарева в глазах.
А у старшего краюха,
Как граната, в кулаке, —
Затаил он ярость глухо,
Глубже складки на щеке.
Вижу в темном небе Вегу —
Провозвестницу в веках.. .
Поезд мчится к Виннипегу,
Ветер свищет в облаках.
ТЕПЛОХОД
В нью-йоркский порт по глади вод
Вошел советский теплоход.
Познав
Широт земли, долгот земли,
Я видел города и горы
И видел в море корабли.
То были крейсеры, эсминцы —
Акулы из стальной брони.
Неся смертельные гостинцы,
В зловещей мгле ползли они.
А наш прошел по глади вод —
Родной и светлый теплоход.
И чувствовалось: только наш
Весь загорелый экипаж —
В бушлатах и в матросках чистых
Знакомой строгой красоты
И бескозырках золотистых —
Так может заходить в порты.
Идет погрузка. Труд не труден,
И любо на него смотреть:
Умеют только наши люди
Работать — словно песню петь.
.. .Когда ж поднялся в непогоду
Наш флаг багряный — как в бою,
Я поклонился теплоходу,
В нем видя родину свою.
БЕЗРАБОТНЫЙ
Дождь и снег, мороз под вечер лютый.
Иней на протертых рукавах...
Был он в Балтиморе и в Портсмуте, —
Нет работы в этих городах.
За горбушку хлеба, соль седую
Цент последний заплатил бедняк.
Он идет. В заплаты ветер дует.
Наседают горе, голод, мрак.
С палачами воевал когда-то,
Видел над фашизмом торжество.
Вот от Маршалла ему какая плата
За две раны и за кровь его.
Вот награда богачей за годы
Тяжкой жизни, за бои в ночах...
Холод. Мрак. И статуя »Свободы*.
Старая ковбойка на плечах.
За голодным днем — голодный вечер,
Хлеб еще вчера доел он свой,
Он — сержант, и в списке он отмечен,
В черном списке черною рукой.
Жаль, что не пришла расплаты дата!
Но придет пора боев таких —
И ударит он из автомата
В злую свору сытых и глухих!
ПИКЕТЫ
Под сумрачной метелью и дождем
В палатках размещаются пикеты.
Глухие ночи, хмурые рассветы
Знакомы им, как горький пот знаком.
Детройт несет задумчивые воды,
Й цехи Форда светятся, как ртуть.
Но здесь тревожно. Выбрав новый путь,
Пикеты не отступят от завода.
Хоть молоды друзья, но поседели.
Они и ночью не уйдут с постов,
Верша судьбу не лет — судьбу веков
В своем великом пролетарском деле.
Их раньше Форд обманывал не раз,
Потом к ним шла полиция с расправой.
Пикетов гордых боевая слава
За Виндзор меж полей идет сейчас.
Жестянка с мясом, злые сухари