За синим морем
Шрифт:
Как над московскою землею,
Как над карпатскою сосной.
В Портсмуте, здесь, где сталь с бетоном,
Где небоскребов серый лес...
И счастлив я, что угнетенным
Принес тепло твоих небес.
В ЧИКАГО
Девчонка поет на панели
С тоскливою скрипкою в лад.
В зеленой потертой шинели
За ней — однорукий солдат.
В Чикаго по глади асфальта
Бесшумно машины скользят...
Поет,
Молчит однорукий солдат.
— Подайте на хлеб ветерану,
Огнем его раны горят! —
Девчонка твердит неустанно.
За ней — однорукий солдат.
Убог этот край — не иначе !
Скрипачка потупила взгляд.
И гневно смычок ее плачет...
Молчит однорукий солдат.
ПЕСЕНКА ПРО ДЖОННИ
Он и пашет и боронит,
Песня в поле тонет...
Джонни, Джонни, славный Джонни,
Где ты ходишь, Джонни?
Нет в полях зерна ни тонны,
Ветер в травах стонет.
Джонни, Джонни, славный Джонни,
Что тут делать, Джонни?
У банкиров — миллионы,
Бог чертей не тронет.
Джонни, Джонни, славный Джонни,
Что решил ты, Джонни?
А банкиры, как бизоны,
Им не бей поклоны...
Джонни, Джонни, славный Джонни,
Не сгибайся, Джонни!
Кто-то в колокол трезвонит,
Ветер пламя гонит.
Не твоя ль работа, Джонни?
Знаю тебя, Джонни!..
письмо
Я прошел сквозь всю Канаду
От Риджайны до Аляски,
Девяносто суток кряду
Видел кривду без огласки.
И друзья меня встречали
В Эдмонтоне, в Монреале.
Жгучие свои печали
Мне они порассказали.
Поезда неслись в просторы,
Пенились лесные реки.
Мне канадские шахтеры
С этих пор друзья навеки.
Вашу горькую недолю
Примечал я, стиснув зубы.
Я отведал хлеба-соли
С вами, хлопцы-лесорубы.
Мы с друзьями пили виски,
Дружно пели про Катюшу.
Мы теперь навеки близки,
Ваша боль вошла мне в душу.
Возле нас враги бродили,
Полные звериной желчи,
Нас петлями обводили
И клыки точили волчьи.
Те, что ходят по банкетам,
Что чужой работой сыты, —
Сброд с кастетом и лорнетом,
Профашисты и бандиты.
Им бы вновь война — раздолье !
Дешева им жизнь солдата,
Выученикам де Голля,
Сэра Черчилля щенятам.
Сизокрылый голубь — песня,
Зашуми потоком новым,
Для друзей, как день, воскресни,
Будь врагам судом суровым.
Другу стань приветом
Бей врага десницей правой,
Другу будь ромашкой в поле,
Напои врага отравой.
Пусть сойдутся меж собою
Все, кто этой песне рады,
Пусть припомнит нас с тобою
Трудовой народ Канады.
* * *
Не буйволы на стойбище своем
Ревут тревожно в сумраке ночном,
И не бизоны рвутся из загонов, —
Двадцатый век родил иных бизонов:
У них покров — из стали, из брони,
Огонь и смерть несут в себе они,
На целый свет орудия наводят,
Когда из заводских ворот выходят.
Как стадо под ударами бича,
Они идут, рыча и грохоча,
Ползут, как змеи, гусеницы их,
Чтоб задушить и затоптать живых.
Они идут — хозяин так желает
И долларами путь их устилает.
Но на земле другая есть земля,
Где Сталинграда высятся твердыни,
Где под высоким небом темносиним
Цветут, поют, красуются поля.
Она кует такого братства сталь,
Такие возвела столпы свободы,
Что к ней стремится сердце всех народов,
Со всех широт, через века и даль.
Она такую вырастила рать,
Таких людей взлелеяла на воле,
Что цвет ее в родном широком поле
Тем черным буйволам не потоптать!
* * *
Горы сияют в лазури
Там, в чужедальней стране.
Чайка летит против бури
С парусом наравне.
Вышли в поход теплоходы,
В борт ударяет волна.
Пенятся бурные воды,
Даль голубая ясна.
Доки чужие понуро
Смотрят в закатном огне.
Чайка летит против бури
С парусом наравне.
Много по синим просторам
Ходит советских судов
От ленинградских затонов
До черноморских портов.
С песнями вместе моими
Сердце в чужой стороне
Чайкою кружит над ними
C парусом наравне.
ДУБ В НЬЮ-ЙОРКЕ
Там, где душен Бродвей, небоскребов глухих теснота,
Камнем стиснут, стоишь ты, заброшенный как сирота.
Как в бетонном колодце живешь ты, как в узком ущелье,
Пятитонки проходят, кору обдирая и зелень.
Увядаешь ты, блеском неоновых ламп ослепленный,
Вереницы реклам заслоняют поникшую крону.
Так и маешься тут, словно узник на ржавой цепи...
Зашуметь бы тебе в черноморской цветущей степи!
Хочешь, друг мой зеленый, не будешь томиться в полоне,
Хочешь, с корнем тебя, как дитя, посажу на ладони.