За то, что я руки твои не сумел удержать…

Мандельштам Осип Эмильевич

«Твоя веселая нежность…»

Твоя веселая нежность Смутила меня. К чему печальные речи, Когда глаза Горят, как свечи, Среди белого дня? Среди белого дня И та – далече — Одна слеза, Воспоминание встречи; И, плечи клоня, Приподымает их нежность. 1909

«Не говорите мне о вечности…»

Не

говорите мне о вечности — Я не могу ее вместить. Но как же вечность не простить Моей любви, моей беспечности? Я слышу, как она растет И полуночным валом катится, Но – слишком дорого поплатится, Кто слишком близко подойдет. И тихим отголоскам шума я Издалека бываю рад — Ее пенящихся громад — О милом и ничтожном думая. 1909

«На влажный камень возведенный…»

На влажный камень возведенный, Амур, печальный и нагой, Своей младенческой ногой Переступает, удивленный Тому, что в мире старость есть — Зеленый мох и влажный камень — И сердца незаконный пламень — Его ребяческая месть. И начинает ветер грубый В наивные долины дуть; Нельзя достаточно сомкнуть Свои страдальческие губы. 1909

«В безветрии моих садов…»

В безветрии моих садов Искусственная никнет роза; Над ней не тяготит угроза Неизрекаемых часов. В юдоли дольней бытия Она участвует невольно; Над нею небо безглагольно И ясно, – и вокруг нея Немногое, на чем печать Моих пугливых вдохновений И трепетных прикосновений, Привыкших только отмечать.

«Бесшумное веретено…»

Бесшумное веретено Отпущено моей рукою. И – мною ли оживлено — Переливается оно Безостановочной волною — Веретено. Всё одинаково темно; Всё в мире переплетено Моею собственной рукою; И, непрерывно и одно, Обуреваемое мною Остановить мне не дано — Веретено. 1909

«Если утро зимнее темно…»

Если утро зимнее темно, То холодное твое окно Выглядит, как старое панно. Зеленеет плющ перед окном, И стоят под ледяным стеклом Тихие деревья под чехлом — Ото всех ветров защищены, Ото всяких бед ограждены И ветвями переплетены. Полусвет

становится лучист. Перед самой рамой – шелковист — Содрогается последний лист. 1909

«Пустует место. Вечер длится…»

Пустует место. Вечер длится, Твоим отсутствием томим. Назначенный устам твоим, Напиток на столе дымится. Так ворожащими шагами Пустынницы не подойдешь И на стекле не проведешь Узора спящими губами; Напрасно резвые извивы — Покуда он еще дымит — В пустынном воздухе чертит Напиток долготерпеливый. 1909

«В смиренномудрых высотах…»

В смиренномудрых высотах Зажглись осенние Плеяды. И нету никакой отрады, И нету горечи в мирах. Во всем однообразный смысл И совершенная свобода: Не воплощает ли природа Гармонию высоких числ? Но выпал снег – и нагота Деревьев траурною стала; Напрасно вечером зияла Небес златая пустота; И белый, черный, золотой — Печальнейшее из созвучий — Отозвалося неминучей И окончательной зимой. 1909

«Дыханье вещее в стихах моих…»

Дыханье вещее в стихах моих Животворящего их духа, Ты прикасаешься сердец каких — Какого достигаешь слуха? Или пустыннее напева ты Тех раковин, в песке поющих, Что круг очерченной им красоты Не разомкнули для живущих? 1909

«Нету иного пути…»

Нету иного пути, Как через руку твою — Как же иначе найти Милую землю мою? Плыть к дорогим берегам, Если захочешь помочь: Руку приблизив к устам, Не отнимай ее прочь. Тонкие пальцы дрожат; Хрупкое тело живет: Лодка, скользящая над Тихою бездною вод. 1909

«Что музыка нежных…»

Что музыка нежных Моих славословий И волны любови В напевах мятежных, Когда мне оттуда Протянуты руки, Откуда и звуки И волны откуда — И сумерки тканей Пронизаны телом — В сиянии белом Твоих трепетаний? 1909

«На темном небе, как узор…»