За тридевять земель

Филиппова Екатерина Леонидовна

— Ой, не могу, я ж теперь, когда дома буду к Ваське по имени обращаться, только о должности думать и буду, — и она опять захихикала. — Нужно и для имени «Григорий» должность придумать, например, Григорий Могучий, или Главный Григорий — чего вот, только? О, курса!

Гриша кивнул Волку — мол, не волнуйся, она сейчас успокоится, и потребовал рассказа об остальных похождениях — ну, кроме истории с пумой и котёнком, о которой они уже наслышаны. Он стоически перенёс пинок Василисы и укоризненный взгляд Инги, по-сообщнически подмигнул второму мужчине в компании, и приготовился

слушать.

Историю Василиса изложила конспективно, не вдаваясь в детали и о монетах не упоминая, но она всё равно вызвала всеобщий восторг и завистливое восклицание Инги:

— Умеешь же ты знакомых заводить! Всего полдня, а уже и Волк, и певец местный, и Горыныч, и даже Иван-Царевич!

Василиса отшутилась:

— Да, и ещё пума Тави. А без Иван-царевича я бы прекрасно обошлась.

Она переждала смех и с притворной обидой заявила:

— Вот вы про меня всё теперь знаете, а я про вас — ничего. Девица из «Сказки» утверждала, что вы то ли в Лиссе, то ли в Зурбагане. Разве это сказки? И как вы туда попали?

Объясняли, перебивая друг друга, Волк и Гриша. Выяснилось, что сказочный мир — он был всегда. У каждого народа — свой. И когда эти народы начали между собой общаться, и чужие сказки читать, между сказочными странами тоже стало можно путешествовать. А потом то там, то сям стали неожиданно возникать новые сказочные миры, придуманные писателями. Какие-то просуществовали совсем недолго и то ли растаяли, то ли отсоединились и где-то там живут сами по себе. А некоторые появились — и без них уже мир и не представишь. Вот, например, Изумрудный Город — вписался в сказочный мир так, как будто всегда существовал.

Волк веско закончил:

— Гринландия — такая же страна, как любая другая. Для туристов основной плюс — туда виза не нужна. И нечисти там не бывает, даже не забредает, никто так и не понимает — почему. Ну, бывают такие сказки, к которым ничего чужого не прилипает. Только что-то не очень гости наши в Лисс рвутся. Хотя — «Сказка-тур» всего месяца три работает, так что ещё раскрутят. Сколько с вас содрали-то?

Григорий слегка покраснел, искоса взглянул на Ингу, но сознался:

— Да всё, что было, десять монет. Ну, я себе пять оставил, чтобы за гостиницу там… А остаток он согласился рублями взять.

— И сколько этот добрый человек за пять туристических монеток взял?

— Да всего две тысячи.

— И ты, наверное, ему сказал, что у тебя больше нет?

Гриша покраснел ещё сильнее:

— Ну, да. Получается, что обманул человека. А сколько реально они стоят?

Волк сморщил нос:

— Ну, это смотря где менять. Если спешишь, да не у знакомых — так и целую вашу тысячу отдашь. А для своих — рублей семьсот.

Инга встала и обняла совсем смутившегося парня:

— Не расстраивайся, Гриш. Ну, нет у тебя способностей к бизнесу — что тут поделаешь, нечего и пробовать. Мои деньги целы, ты ведь мне тратить не давал, так что половину можем прогулять спокойно. А ему наши копейки счастья не принесут, вот увидишь.

Она чмокнула Гришу в макушку, цапнула очередной пирожок и продолжила:

— И

вообще, можно этого крысюка простить хотя бы за то, что он нам про Зурбаган и Лисс рассказал. Вы даже не представляете, как это… Мы из двери вышли, и сразу — высокий берег, внизу — мачты и паруса, а за спиной — улочки, площади такие крошечные, потом — лестница на соседнюю улицу, за ней мостик ажурный, на следующую. Проходишь через арку — и вдруг сад, а за ним — обрыв, и внизу море крыш, розовых. И когда солнце на закате садится в море…

Она тоже покраснела, запнулась и продолжила:

— Ночевать хотели в «Весёлом страннике», как гид советовал, а там очень дорого. Но Гриша какой-то бабульке корзину тяжёлую поднёс, и она нас к своим соседям устроила. А приятель соседей, он контрабандист, такой романтичный, обещал нам постоянный пропуск организовать, чтобы мы в любой момент могли обратно вернуться.

И, покосившись на Гришу, совсем нелогично закончила:

— Так что мы решили пожениться.

Григорий от этого заявления вздрогнул, удивлённо посмотрел на Ингу, потом пристально — на Василису, слегка пожал плечами и кивнул. Не успели стихнуть поздравления, как дверь распахнулась, и в зал величественно вплыл Деян Силыч в официального вида кафтане в сопровождении двух суетливых мужичков отчётливо крючкотворского вида. Он внимательно оглядел компанию, довольно кивнул, картинно отставил ногу и торжественно объявил:

— Василиса Прекрасная и Премудрая в неизречимой мудрости своей утвердила Серого Волка пожизненным советником главы Охранного Приказа, с назначением жалованья, прочего довольствия и прокорма, а также с предоставлением покоев во дворце и выделением слуг согласно должности. Подписано собственноручно две седмицы назад, и Иван-Царевичем удостоверено. Вторым же указом, от сегодняшнего дня, писец Дворцового Приказа, Серого Волка своевременно о монаршей милости не известивший, от должности отрешён и батогами выпорот.

Ключник протянул руку, передал Волку возникший в ней, как по мановению волшебной палочки, свиток, уселся на свободный стул, быстро сжевал пирожок, и уже нормальным голосом пожаловался:

— Не нравится мне всё это. Мутные дела какие-то творятся, да ещё этот контракт на дорогу, чтоб он был неладен. Что-то где-то мы упустили. Ну, посмотрим, как там обернётся. Так, а ввечеру Василиса Премудрая вас всех видеть хочет, чтобы, так сказать, самолично объявить…

Он тяжело поднялся, и, отдуваясь, пошествовал к двери. На пороге дождался, пока выйдут подручные, и вполголоса посоветовал:

— Вам двоим, — кивок в сторону Волка и Василисы, — присутствие обязательно. А остальным — по желанию. Соберётесь посетить торжество — время продлим до самого окончания. Но лучше бы вовремя, не задерживаясь, домой отбыть. Потому как не все довольны тем, что народу много лишнего и непонятного появилось. А кто доволен — тех не радует, что наши тридесятовские туристы время по заграницам проводят, вместо того, чтобы к нашему морю-окияну…

На крыльце ключник остановился ещё раз, погрозил кулаком вытянувшемуся в струнку гиду: