За тридевять земель
Шрифт:
— Почему на сосне?
— Потому что это — сосна. Вы, наверное, о чём-то другом думали? Не переживайте, со всяким может… Пойдёмте, я вас к выходу провожу, а то арматуру привезли, а делать холодильник для цветов так и не начали…
Василиса смущённо благодарила, обещала, что за цветами — только сюда, наконец взглянула на часы и ойкнула — до начала зачёта меньше пятнадцати минут осталось. В последний раз спасибкнув, она опрометью бросилась к переходу, поэтому и не услышала, как так и остававшаяся в полутёмном углу девушка спросила:
— Мам, а, может, нужно было сказать
— Тебя об этом просили? И, что ещё важнее, тебе за это предложили заплатить? Кого нужно — думаю, они сами найдут. А эта красавица с головой явно не очень дружит, так что давай, перемешивай грунт, нам вон ещё сколько пересаживать.
К аудитории Василиса подбежала как раз вовремя, чтобы предстать перед любопытствующими и осуждающими взглядами одногруппников, как один, выряженных в адвокатскую униформу, какой её обычно представляют по американским фильмам: все девушки в строгих юбках чуть за колено, скромных блузочках и прямых пиджачках; молодые люди — в строгих костюмах и при галстуках. И у всех в глазах явственно светится один вопрос — про её вчерашнюю прогулку в сарафане. К счастью, задать его они не успели, потому что раздался перестук каблуков, и из-за угла коридора показалась она, Великая, Ужасная и Идеальная.
Идеальные костюм и причёска, идеально выверенное выражение лица, идеально-размеренная походка. Прямая спина, породистое лицо, лет — столько не живут. И, невидимыми орденскими планками — все существующие регалии и титулы мира юриспруденции. Оглядев напрягшуюся толпу, профессор Никифорова благосклонно улыбнулась:
— Дивное зрелище. На секунду даже показалось, что на заседание коллегии попала. Порадовали старуху. Ну, у меня для вас тоже радостные новости: кафедра только что решила, что у нас будет не зачёт, а сразу экзамен, деканат не возражал. Заходим все вместе и постараемся завершить эту тягостную процедуру оперативно.
Когда Василиса добралась до двери, места оставались, как и следовало ожидать, только в первом ряду. Не успела она сесть, как была поднята чему-то явно радующейся мучительницей:
— Васильева, пока я с билетами разбираюсь, поведайте нам, пожалуйста, о мотивах выбора столь отличного от ваших коллег стиля одежды «пастушка младая на рынок спешит». Потому как я логики в этом не усматриваю, хотя не исключаю, что некие нелинейные построения здесь присутствуют. Итак?
Василиса, решившая, что терять уже нечего, вздёрнула подбородок и коротко ответила:
— Без комментариев.
— Так, интересно. А причина отсутствия комментариев?
— Отсутствие обязательств по публичному раскрытию личных эстетических предпочтений.
Мегера, выложив билеты ромбом, уселась, сложила перед собой унизанные кольцами руки, и довольно усмехнулась:
— Интересная беседа завязывается. Хорошо, тогда не соблаговолите вы, сугубо добровольно, из дружеских чувств, поделиться с вашими товарищами, ну, и со мной, мотивами ваших прогулок по Москве в вызывающе этническом наряде? Говорят, что все четыре ролика набрали рекордное количество просмотров.
Василиса, сделав лицо, как предписывалось старинной инструкцией, «бодрым и придурковатым», радостно отрапортовала:
— Никак нет! Исключительно по рекомендации психолога, в качестве тренинга по повышению уровня социализации, высвобождению внутренней сущности, гармонизации «инь» и «янь», а также приобретению навыков оперирования в агрессивной информационно-поглощающей среде…
Поток сознания был прерван редкими тихими хлопками как раз в подходящий момент, когда Василиса подумала, что сейчас придётся повторяться. Профессор одобрительно покивала и ласково спросила:
— Разумеется, психолога назвать не сможете, из этических соображений.
— Смогу. Это Виктор…
— Леви, — продолжила Никифорова. — Трудами которого мы зачитывались примерно в вашем возрасте. Как же, как же — искусство быть и собой, и другим. Мы как-то половиной группы в костюмах восемнадцатого века на троллейбусе прокатились… Можете считать, что объяснение принято. Неплохо, хотя можно было и подшлифовать. Хорошо хоть, не утверждаете, что это экспромт. Потому что неподготовленный и неотшлифованный экспромт — это отвратительно и непрофессионально.
Она обвела орлиным взором затаившуюся аудиторию, застывшую сусликом Василису, и оживилась, увидев Григория, пытающегося просочиться в слишком узкую для него щель приоткрытой двери:
— Урманов! А мы вас только и ждём, чтобы начать. Можете не садиться, проходите сюда, вперёд. Вижу, вы тоже сегодня решили придерживаться неформального стиля в одежде.
Григорий достаточно бодро протопал к Василисе, пытаясь по дороге изложить свои соображения по поводу отсутствия регламентации внешнего вида студентов и сопутствующие предложения о введении обязательной формы, но был прерван:
— Чудесно. Вот у нас уже и два солиста. Но хочется хотя бы квартета. Так, кто у нас сегодня ещё неформала изображает? Наверное, вы Рябов, хорошо впишитесь, присоединяйтесь к нам. И соседку свою прихватите.
Анатоль, шептавшийся о чём-то с Ингой в последнем ряду, вскочил, продемонстрировав народу нежно-абрикосовый замшевый пиджак, и кокетливо завязанный розоватый шейный платок под воротом белоснежной шёлковой рубашки, и начал раскланиваться, прижимая руку к груди. Повинуясь властному жесту экзаменаторши, он начал лавировать между столами, волоча за собой слабо сопротивляющуюся Ингу.
Василиса взглянула на подругу и вздрогнула: это надо же было так себя изуродовать. Серый костюмчик и зализанные назад волосы придавали ей вид какого-то мелкого грызуна.
Профессор Никифорова с отвращением посмотрела на выстроившуюся перед ней четвёрку и констатировала:
— Думала, что хуже выглядеть невозможно. Оказывается, совершенству нет предела. Эглитис, мне уже дали понять, что эстетические предпочтения студентов — не моё дело, но всё-таки должна отметить: образ амбарной мыши — это не ваше. Рябов, ваш демарш я даже комментировать не буду. Так, зачётки на стол.