За твоей улыбкой

Кит Тата

А ещё со стороны (для меня), выглядит всё так, будто я специально его голодом морю. Ни сердца у меня нет, ни совести.

– Ты чего поникла так резко? – мама подхватила меня под локоть и мягко качнула из стороны в сторону. – Вспомнила про того, кто ездит на большой черной машине?

– Нет. Подожди… А ты откуда знаешь?

– Видела как-то раз в окно. Ты с такой улыбочкой из той машины вышла… - мама мечтательно улыбнулась. – А потом я видела, как тебя какой-то мужчина к подъезду подвёл. Ну, помнишь, когда папа приходил?...

И машина та же черная была. Но я сделала вид, что ничего не знаю. Потому что после того случая больше не видела, чтобы он тебя привозил. Поругались?

– Мам, он простой посетитель кафе. Просто воспитанный. Слишком.

– Простой посетитель, говоришь? Ну-ну, - загадочно хмыкнула мама.

Я предпочла сделать вид, что этого разговора не было. Как и того приятного общения с «простым посетителем».

В хозяйственном магазине мама, целиком смущенная вниманием продавца, который мнил себя Тарзаном, нося футболки с вырезом почти до солнечного сплетения, ходила между рядами и задавала всяческие вопросы относительно товаров. А я, знающая и помнящая за чем мы сюда пришли, набрала всё необходимое в корзину и несколько минут ждала, когда мама вдоволь нафлиртуется с продавцом, чьи волосы медного цвета были длиннее моих.

Мне нравилось, как тактично он обращался с мамой. Он ведь на самом деле оказывал ей знаки внимания, а однажды, когда я пришла в магазин одна, поинтересовался, почему я без подруги.

Наивный потенциальный отчим, не шути так…

Чтобы не смущать маму наблюдением со стороны, я открыла чат с Асей и узнала, что ничего непредвиденного сегодня на парах не случилось. Меня отметили, как присутствующую. К счастью, спрашивали только на первой «сонной» паре.

– Такой он интересный, - подразнила я маму, когда мы вышли из магазина, где перед тем, как нас отпустить, продавец отдал маме пакет, подмигнул и дал понять, что будет рад её видеть не только в стенах магазина.

– У него, наверное, не все дома.

– Почему? – хохотнула я.

– А какой парень в своём уме будет клеить сорокалетнюю старушку? К тому же лысую.

– Ну-у… может, он ценитель экстравагантного раритета? – предположила я и сразу стартанула с места, чтобы убежать, но мама всё равно успела шлепнуть мне по заднице. – Эй! – воскликнула я нарочито возмущенно и прикрыла пятую точку ладонью, вновь приближаясь к маме. – Насилие относительно семьи должно быть уютным – домашним.

– Гадость какая, - хохотнула мама.

– Кстати, о гадости… Может, купим какую-нибудь гадость на обед и ужин, чтобы не готовить?

– Типа, пирожок на ж/д вокзале?

– Ну, не настолько, мам. Типа, лапшичку. Или пельмени. Сосиски, в конце концов, можно в духовке сжечь попробовать.

– Может, мы лучше пиццу в духовке сожжем? Собирались же на обед приготовить.

– О! И пиццу купим. Я знаю место, где тесто тоненькое-тоненькое, а начинки прям дофига.

– Ну, если

так. Всяко лучше привокзального пирожка.

– И, кстати, то кафе с лучшей в мире пиццей находится у вокзала.

– Марьяш! – мама даже остановилась, чтобы повозмущаться. – Ты серьёзно?!

– Клянусь, ни один привокзальный бомж не приложил руку к готовке в той пиццерии.

– А остальное? Руку не приложил. Может, другое что приложил!

– Мама, общение с сексуальным продавцом дурно влияет на твою фантазию. Уймись, женщина. Вон, аж раскраснелась вся, - я игриво подмигнула маме и взяла её под руку, на что она мягко толкнула меня и смущенно улыбнулась. – Заодно по городу на бусике прокатимся. Считай, что прогулялись.

После ж/д вокзала, где мама с нескрываемым скептицизмом наблюдала за тем, как я покупаю пиццу, мы с мамой вернулись на наш район и купили немного продуктов в местном магазине. Лапшу и пельмени тоже взяли. Пока ездили и прогуливались по площади, аппетит разыгрался.

Дома мы разогрели пиццу и пришли к выводу, что давно не смотрели целый день какой-нибудь сериал. Чтобы прям все серии в один день и ночь, если их много. Так иногда бывало в редкие мамины выходные, когда она была ещё здорова. Тогда с нами был ещё и папа, но он уходил в комнату, едва успевал понять, что мы смотрим очередное «бабское мыло».

– В зале перед телеком или в комнате перед ноутом? – задала я контрольный вопрос перед началом просмотра.

– Давай в зале. Картинка больше.

Мама надела очки, принесла из комнаты своё вязание. Монотонно застучали спицы.

Глядя на неё, я, как хрюша-повторюша, тоже сходила в комнату за своими очками и прихватила своё старое вязание – коврик к двери из толстой пряжи, который я уже года три, наверное, вяжу и всё никак не свяжу. Может, к пенсии удастся его закончить. Ну, или хотя бы на пенсии.

– Насчёт папы… - сказала вдруг мама, когда мы посмотрели уже четыре серии из восьми возможных. Периодически мы комментировали действия героев, шутили о том, чем всё закончится, и вдруг мама решила вспомнить про папу. Совсем ни к месту.

– Что на его счёт? – вздохнула я, не отрывая взгляда от своего вязания. – Нам обязательно о нём говорить? Нормально же общались, мам.

– Хочешь ты или не хочешь, но он был, есть и будет в твоей жизни.

– Можно его хотя бы сейчас не будет в моей жизни?

– Хоть раз, Марьяна, послушай, что я хочу тебе сказать, - произнесла мама, оставаясь невозмутимой.

Я откинула вязание на колени, сняла очки и потерла закрытые веки подушечками пальцев.

– Хорошо, мам. Слушаю тебя на его счёт первый и, надеюсь, последний раз. Говорим о нём сейчас и больше даже не упоминаем о нём.

– Он испугался, - мама опустила руки с незаконченным рукавом на колени и начала разминать затекшие пальцы. – Когда понял, что мне уже не помочь он просто испугался.