За все грехи
Шрифт:
– Это хорошо или плохо?
Линда смотрит на него глазами, полными отчаяния, но теперь она хоть как-то реагирует.
Томмазо дал ей надежду.
– В такой ситуации появляется множество вариантов. – Он старается тщательно подбирать слова, чтобы не выдать своего волнения.
– И что?
– Единственное, что нам остается, – это не отчаиваться. Отчаяние точно не поможет.
Томмазо мягко берет ее за руку и заставляет сесть.
– А теперь хватит плакать. Обещай мне, что будешь сильной.
Линда вытирает слезы и поправляет мятую футболку.
– Не могу. Эта неизвестность убивает меня.
Томмазо
– Линда, ты должна мне верить. Отсутствие новостей вовсе не означает плохие новости. Ты мне веришь?
Линда кивает.
– Я с тобой.
Томмазо касается своими теплыми губами ее лба и почти по-отечески обнимает, как никогда прежде. Это больше, чем объятие, – это подарок надежды.
Надин в белых кружевных трусиках и пеньюаре лежит в спальне. Она читает стихи Омара Хайяма на арабском языке, прислонившись к мягкому изголовью, обтянутому красным атласом. Уже почти одиннадцать, в комнату входит Томмазо. Лицо у него мрачное, она ощущает, как напряжено его тело. Он еле слышно говорит ей «привет», и для нее это как удар кулаком по лицу.
– Ты был у нее?
Надин не может сдержаться и задает ему вопрос в лоб. Томмазо не может отрицать.
– Да, – тихо отвечает он, не глядя на нее.
Он открывает дверцу шкафа и что-то там ищет. Он отлично знает, что расстояние между ними превратилось в нейтральную полосу, на которую лучше не ступать.
Он еле слышно говорит ей «привет», и для нее это как удар кулаком по лицу.
Надин и сама это понимает. По тому, как Томмазо себя ведет, ясно, что между ними что-то сломалось. И это вряд ли можно исправить. Надин сразу почувствовала, уловила своим врожденным чутьем раньше, чем это понял Томмазо, что между ним и Линдой не просто секс. Из-за обычной сексуальной связи она не стала бы устраивать шум. Но теперь, когда Линда стала для него чем-то большим, это перешло границу того, с чем нельзя мириться. Даже в таких свободных отношениях, как у них.
Теперь в большей степени ее волнуют чувства Томмазо. Надин никогда бы не подумала, что будет беспокоиться по этому поводу. Томмазо посвящает этой девушке очень много времени, в последние дни единственное, что его занимало, – это Линда (ей неприятно даже вспоминать это имя) и ее пропавший друг.
Конечно, ей тоже жаль Алессандро. Секс с ним был просто фантастическим. Но она не представляет, чтобы так убивалась, как это делает Томмазо, без конца звонит разным людям, чтобы получить хоть какую-то информацию.
Томмазо достает маленький чемоданчик с верхней полки шкафа, кладет его на пол и открывает.
– Уезжаешь? – спрашивает Надин.
– Да, завтра утром, – отвечает Томмазо, не глядя на нее. Берет пару брюк, складывает их и аккуратно кладет в чемодан.
– Могу я хотя бы узнать, куда ты едешь?
Томмазо наконец поворачивает голову и смотрит на нее.
– В Лондон.
– Полагаю, из соображений безопасности ты больше ничего не можешь мне сказать.
– Поверь мне: чем меньше я буду об этом говорить, тем лучше.
Надин готова поклясться, что этот неожиданный отъезд имеет прямое отношение к другу Линды. Эта женщина его околдовала, и теперь он в ее власти.
– Что такое? Ты мне не доверяешь? – спрашивает она.
– Дело не в этом, – Томмазо пристально смотрит на нее: она так идеальна,
– Тогда в чем? Говори. Я тебя слушаю.
– Нет. То, что ты хочешь услышать, ты и так знаешь.
Вот оно. Эта фраза, как камень, нарушает спокойную гладь озера.
Эта фраза, как камень, нарушает спокойную гладь озера.
В одно мгновение она сметает всю недосказанность, на которой держались их отношения все последние недели. Теперь они больше не могут притворяться.
– Я вернусь через пару дней, – наконец говорит он. – Вернусь – и поговорим.
Самолет «Боинг-767» компании «Бритиш Эйрвейз» летит уже пятнадцать минут. Томмазо в салоне бизнес-класса отстегивает ремень безопасности, вытягивает ноги, разминает спину в кресле. Смотрит на наручные часы – стрелки показывают 11.55.
– Синьор, что вам будет угодно? – спрашивает юная стюардесса с тележкой напитков.
– Сухой мартини.
Томмазо опускает столик. Темноволосая стюардесса ставит бокал с аперитивом и маленький поднос соленых закусок.
– Спасибо, – говорит Томмазо.
– Вам спасибо, – девушка безупречно улыбается. – Счастливого пути.
Томмазо делает глоток и старается собраться с мыслями. Он отгоняет образ Надин, которая провожает его ледяным взглядом, и даже не хочет вспоминать улыбку Линды, вызывающую у него тепло в груди. Нужно сосредоточиться и продумать, как вести правильно разговор в гостинице «Claridge’s» с Серджо Пьетранджели, итальянским предпринимателем, работающим с Юго-Восточной Азией.
Он познакомился с ним десять лет назад в Риме, в министерстве, и после этого они несколько раз встречались на международных форумах. У него доход в несколько миллионов евро в год и своя марка одежды, пользующаяся огромной популярностью среди подростков.
Большая часть его вложений – во Вьетнаме, и конечно, они не вполне законны: Пьетранджели не относится к тем, кто соблюдает правила, тем более трудовую этику, уж это-то Томмазо доподлинно известно.
Он вспоминает его, когда они виделись в последний раз в Дубае: воловьи глаза на почти детском лице, густые брови, черные блестящие волосы, крепкое, энергичное тело, несмотря на животик, и незабываемый голос, обманчиво уступчивый, притворно подобострастный.
Томмазо не хочет с ним встречаться, но это единственная карта, которую он может разыграть, чтобы узнать о судьбе Алессандро.
Пьетранджели проведет более глубокую и эффективную разведку, чем официальные службы. Его бизнес официально зарегистрирован в Италии, получая прибыль, он покупает вьетнамскую продукцию у беспринципных предпринимателей, связанных с местной мафией. Так что вряд ли его волнует незаконное обращение с работниками.
Томмазо знает, что это темная лошадка, чуть ли не мафиозо, но сейчас это единственный человек, который может ему помочь. Он должен убедить Пьетранджели, который ему многим обязан, задействовать все свои ресурсы: только тогда появится надежда узнать о судьбе Алессандро. Возможно, даже придется немного его пошантажировать: сейчас это не столь важно. Очень корректно, правильно подбирая слова, он разъяснит ему условия: если тот не поможет, в прессу может просочиться информация о его роли в эксплуатации труда несовершеннолетних. А для Пьетранджели скандал может иметь поистине фатальные последствия.