За ядовитыми змеями. Дьявольское отродье
Шрифт:
Потянулись дни, удивительно похожие один на другой. Вечерами я обзванивал всех знакомых, без каких-либо предисловий предлагал им Мишутку, все, совершенно не думая о последствиях, немедленно соглашались, горячо меня благодарили и хотели побыстрее медвежонка заполучить. Утром человек, с которым я накануне условился, влетал ко мне, радостно потирая руки, обшаривал взглядом комнату и, увидев предмет своих вожделений, нервно хихикал, смущенный его внушительными размерами, но тем не менее от задуманного не отказывался и уводил медвежонка, с которым я, умудренный опытом предыдущих расставаний, уже не прощался, втайне уверенный, что рано или поздно Мишка ко мне вернется.
И он возвращался, а я вычеркивал из отпечатанного на машинке списка знакомых человека если не
Когда мой список подошел к концу, а затем и вовсе закончился, был отпечатан новый, составленный на основании сведений, предоставленных мне вычеркнутыми из прежнего списка знакомыми и состоящий из знакомых моих знакомых. Особых надежд на «золотую рыбку», которую удастся выловить из этого списка, я не питал, постоянное общение с предыдущими кандидатами в медвежевладельцы основательно подорвало у меня веру в человечество. И вдруг я вспомнил о человеке на редкость интересном, большом друге моего отца и облегченно вздохнул: уж он-то Мишку обязательно возьмет! Иначе и быть не может — отцовский дружок личность незаурядная.
Известный кинодраматург Александр Р., автор многих сценариев художественных фильмов, создал нашумевший в свое время сценарий «Бежин луг», знаменитый тем, что сильно прогневал чуть ли не самого Сталина. Р. отделался легко, попал в длительную опалу и, имея кучу детей, едва сводил концы с концами, страшно бедствовал. Однако, будучи большим жизнелюбом и неисправимым оптимистом, держался так, словно ровным счетом ничего не произошло, своим устоявшимся за долгие годы благополучия привычкам не изменял, постоянно бывал на людях. Общительный, шумный, очень веселый, он привлекал к себе всеобщее внимание, старался быть в центре всех литературных и киношных событий. Широкоплечий, плотный, респектабельный, обладающий густым протодьяконским басом, Р., увидев меня на одном литературном вечере, ткнул в меня пухлым пальцем, провозгласив на весь зал с присущей ему непосредственностью:
— О люди! Взгляните на этого молодого господина. У него есть медведь. Живой, настоящий медведь. Представляете? И этого медведя он отдает мне. Поблагодарим же молодого человека за его щедрое сердце!
Раздались аплодисменты, «молодой господин» обрадовался, но Васька, постоянно таскавшийся со мной на различные мероприятия в Центральный Дом журналиста или Дом кино, толкнул меня локтем в бок:
— Только не вздумай возражать! Теперь Мишку никуда пристраивать не нужно, не надо бегать по городу, висеть на телефоне, умолять — возьмите, пожалуйста, медвежонка, возьмите. Тебе же счастье привалило, а ты стоишь столбом!
— Но Р. многодетный папаша, и живется ему очень трудно…
— Ничего, проживет как-нибудь. А детишкам развлечение…
Маститый Р., выйдя на сцену, принимал поздравления, раскланивался; спустившись в зал, вытер клетчатым платком багровое лицо, хлопнул меня по плечу:
— Не сердись, старик, за весь этот спектакль. Мои сорванцы, узнав про медвежонка, покоя мне не дают: привези да привези…
— Что ж, — сказал я. — Если так — берите…
Я честно предупредил Р. об ожидавших его трудностях, однако почтенный мэтр, очень довольный, что меня так легко удалось уломать, ни о чем не хотел слышать, мысленно уже представляя себе, как привозит медведя домой и как отреагируют на появление зверя жена и дети. Эффектное будет зрелище, настоящее кино! В тот же вечер Р. увез Мишку на дачу, которую снимал в небольшом подмосковном поселке. О том, что скажут по поводу появления медведя хозяева дачи, Р. не думал — стоит ли беспокоиться о таких мелочах? И, как выяснилось, не думал совершенно напрасно — хозяева держали дойных коз и испугались, что при виде медведя у них пропадет молоко, поэтому проблемы у Р. возникли сразу же после приезда.
Тем не менее Р. нашел общий язык с хозяевами дачи, и съезжать с нее ему не предложили.
В раздумьях об этом прошла еще неделя, а в понедельник рано утром меня позвали к телефону. Сотрясая трубку рокочущим басом, Р. осведомился, как я себя чувствую, поинтересовался, чем занимаюсь, поведал о своих творческих планах, долго ругал газетную статью известного критика, я же, томимый недобрыми предчувствиями, рассеянно поддакивал, нетерпеливо ожидая, когда Р. приступит наконец к делу, побудившему его поднять меня в шесть утра. Поговорив еще немного о том о сем, Р. неожиданно попрощался и повесил трубку, видимо так и не решившись затронуть тему, ради которой приехал в районный переговорный пункт и больше часа ждал, пока его соединят с Москвой. Впрочем, мне было и так все ясно, в тот же день я поехал к Р. и забрал Мишку, который так обрадовался моему появлению, что носился по двору потешным галопом, к великому ужасу пасущихся за оградой коз и их владельцев.
— Ты уж извини, старикашка, — пророкотал Р. — Очень жаль отдавать. Одно сознание того, что я единственный сценарист в нашей стране, а быть может (чем черт не шутит?) и во всем мире, который держит у себя настоящего медведя. Наши киношники от зависти лопаются, узнав об этом. И вот приходится отдавать… Счастье мимолетно, как сказал поэт, не помню уже, кто именно. Но главное не в этом, это все пустяки, главное, что от сердца, можно сказать, отрываю — полюбил, привязался. Из-за детей отдаю — паршивцы мои книжки совсем забросили, читать, писать перестали, а у двоих осенью переэкзаменовка. Скоро в школу…
Дома, как ни странно, нас встретили тепло — соскучились по Мишке, соседи, прослышав о его возвращении, приходили поздравить. Все было прекрасно, но я знал, что эйфория продлится недолго.
Так оно и было, проклятая проблема сызнова стала во весь рост, но мир, как говорится, не без добрых людей. Таковым оказался редактор одной из моих книг, встреченный мною случайно на улице. Наслышанный о моих злоключениях, он первым делом спросил, пристроил ли я наконец своего медвежонка. Вздохнув, я сокрушенно развел руками, и глаза редакторского спутника — высокого, импозантного мужчины заблестели. Незнакомец, оказавшийся личным секретарем одного из литературных столпов страны, стал упрашивать отдать медведя ему.
— Ты меня осчастливишь! Всю жизнь мечтал завести медвежонка, и вот появляешься ты. Это судьба так распорядилась, судьба! Соглашайся, дорогой, и я сегодня же увезу топтыгина. У меня под Рязанью двухэтажный особняк, большой участок, рядом озеро…
— Я согласен. Но как вы Мишку повезете? В поезд вас с таким спутником наверняка не пустят.
— О чем речь, дорогой? У меня машина!
Личный секретарь живого классика приехал за медведем на шикарном лимузине. В те годы иномарок в Москве было немного, секретарская машина поражала не только слепящим блеском хромированных деталей, но и внушительными размерами, в нее можно было загрузить добрый десяток медвежат. Мишка, угнездившись в просторной машине, на меня и не взглянул, привык к постоянным отъездам, быть может, усматривая в них своеобразные развлечения. Я же почему-то был уверен, что расстаюсь с медвежонком навсегда, что этот его отъезд — последний. Убеждал в этом и весь облик нового Мишкиного хозяина, его манера держаться, немного высокомерный, покровительственный тон.
— Прощай, дорогой, весьма тебе признателен, — пожал мне руку личсек. — Будет жене сюрприз. Вот уж она обрадуется. Поистине царский подарок! — Произнося это, личный секретарь прославленного классика весь светился, мысленно представляя торжественную церемонию вручения царского подарка, восторженные ахи и охи потрясенной супруги.
На следующий вечер личсек вернулся.
— Выгнала, стерва! Бедного медвежонка не пожалела! — О себе секретарь классика скромно умолчал, но и без слов все было ясно — под глазом личсека красовался внушительный синяк…