Забери мою девственность
Шрифт:
Гонголо полулежа сидит на широком диване. Я удобнее устраиваюсь на его груди.
— Не только в Карфагене. Храмовая проституция возникала там, где проходили торговые пути. Своеобразный экспорт услуг и стабильный приток средств в валюте, — усмехается Андреа, — женщин обязывали приходить в храм и продаваться иностранцам.
— Пополняли торговый баланс? — запускаю руку в шевелюру Гонголо и мягко массирую кожу.
— Типа того, — соглашается он, рукой шаря по шелку платья, — на самом деле это была жертва какому-то женскому божеству. В Греции, например, Афродите. По Геродоту каждая женщина в Вавилоне,
— Брр, — представляю картинку и передергивает, — но там-то был религиозный обычай. А как разврат обосновывался в католической Венеции?
— Все-таки, экономический аспект в храмовой проституции присутствовал. Не зря же к обряду допускались только иностранцы. Как ты правильно заметила, пополнялся торговый баланс. В Венеции основание такое же. В торговой республике на продажу выставляли все, что пользовалось спросом. Христианство тоже было средством заработка. В Венецию свезли много мощей святых. Их не только покупали в других городах, но и воровали. В город стремился заехать каждый паломник по пути в Иерусалим.
— Надо же. Венеция стала туристическим центром уже давненько? — моя рука спускается на щеку мужчины, подушечки пальцев изучают щетину.
— Именно. А где развивается туризм, неизменно процветает проституция. Женские монастыри не смогли удержаться от искушения и подключились к туристической отрасли. Ну, ты же помнишь, я тебе говорил местную пословицу. Сначала венецианцы, потом христиане.
Гонголо хмыкает, я, глядя на него, тоже не могу сдержать улыбки.
— Что за речи, Гонголо? — мягко журю я мужчину, — ты же венецианец-патриот и католик.
— Это исторические факты. К тому же, порой сомневаюсь и в первом определении, и во втором, — устало выдает Андреа.
— Что-то случилось? — волнуюсь я.
— Наш круг несколько шокирован процессом по сепарации. Сама понимаешь, я не распространяюсь об истинной причине. Франческа же, как недалекая женщина, сеет свою версию.
— И что? Тебя все осуждают? — спрашиваю я серьезно.
— Эффект очень неожиданный, — задумчиво отвечает Андреа, — с договорными женами не принято разъезжаться так открыто. Обычно всем плевать на наличие второго дома у мужчин нашего круга. А тут все внезапно вспомнили, что после процесса по сепарации, супруги должны соблюдать целибат до конца своих дней.
Глава 18.1. Целибат
— … все внезапно вспомнили, что после процесса по сепарации, супруги должны соблюдать целибат до конца своих дней.
— Серьезно? — изумляюсь я, — то есть, католики запрещают разводы, но разрешают разъехаться. При этом накладывают запрет на секс?
— А что тебя удивляет? В христианстве это нормальная практика, — усмехается Андреа, — ранние отцы церкви вообще призывали всех вокруг отказываться от сексуальных отношений и хранить целомудрие, ибо так делал Иисус.
— А как же «плодитесь и размножайтесь»? — седлаю бедра Гонголо и пощипываю губами
— Ранние христиане ожидали конца света со дня на день, поэтому поддержанием численности населения не сильно интересовались. Они считали, что время, которое отдается под секс, лучше потратить на молитвы. Это эсхатологическое ожидание затянулось на столетия. Потом Августин Блаженный опомнился и заявил, что брак — это тоже неплохо, хотя все-таки хуже, чем целомудрие.
— Да уж. Я-то считала христианство прогрессивным течением, которое произвело переход от полигамии к моногамии, а оказывается это был переход сразу к целибату! — удивленно восклицаю я, — но это же чистый фанатизм, как они с подобной философией захватили мир?
— Тогда это почему-то стало трендом. Конкурирующая с христианством религия — манихейство — тоже топило за целибат. Сейчас принято считать, что Римская империя пала из-за того, что ее затопили пороки. Думаю, это чушь и христианская пропаганда. Пороки — это адреналин, который помогает в бою. Думаю, нашествие варваров — следствие распространения аскетических сект. Для снижения полового влечения следует поститься. Подобная пища заодно снижает уровень воинственности. Римляне стали покорными, поэтому и потеряли свою империю. Сильные варвары-хищники сожрали травоядных.
— Может быть, для стремления к аскетизму были исторические предпосылки? — предполагаю я, — например, распространение венерических заболеваний?
— Мимо, Тайа, эпидемия венерических заболеваний началась только в 15 веке, то есть через полторы тысячи лет после рождения христианства. Просто из колоний заразы понавезли, — опровергает Гонголо, — а вопрос, почему социальное учение Иисуса из Назарета смогло захватить мир остается открытым.
— Социальное учение, не религия? — уточняю.
— Нет, — качает головой. — Проповеди Христа — это мечта о социальной революции. Борьба с привилегиями, если можно так выразиться. Стремление к всеобщей справедливости. И твоя любимая моногамия проходит по той же статье. Переход к моногамии всего лишь средство более равномерного распределения благ. Женщины были собственностью мужчин. Отобрали лишних жен у богатых и отдали бедным.
— Иисус — революционер? — скептически хмыкаю и начинаю расстегивать пуговицы на голубой рубашке.
— На древнееврейский лад. В тот момент времени типичный иудей не воспринимал человека, как субъекта истории. Его максимум — позиционировать себя, как выразителя воли Яхве. Поэтому Иисус хотел, чтобы его социальную революцию совершили высшие силы. Кстати, замечу, что основатель буддизма принц Сиддхартха Гаутама был честнее и никаким посланником бога себя не объявлял. Хотя метафизического в его учении куда больше, чем у Иисуса.
— Странно, что за ним пошли, — распахиваю полы рубашки и любуюсь рельефной грудью, — явно же был похож на юродивого, еще и девственник. Не похож на образ того, кто ведет за собой массы.
— Ну не будем забывать, что в Иудее были сильно развиты пророческие течения. Каждый находил свою паству.
— Да, но мир захватило именно христианство, — напоминаю я.
— Возможно, сыграла твоя любимая моногамия, — задумчиво говорит Андреа. — Если хочешь понять исторические процессы, ищи аналогии в современности. Сейчас самое близкое явление — возникновение ИГИЛ.