Заблуждения толпы

Бернстайн Уильям Дж.

Наибольшее внимание французский пузырь привлек в Лондоне – стараниями сэра Джона Бланта, человека, родившегося в нужное время. Он самостоятельно выбился в люди в возрасте двадцати пяти лет, в 1689 году, спустя год после Славной революции, когда штатгальтер Нидерландов Вильгельм III прибыл в Англию по приглашению местных протестантских сил и взошел на британский трон под именем короля Вильгельма, подведя черту под правлением династии Стюартов ^[76].

Ранее у Англии не было «государственного долга» как такового – имелись лишь финансовые обязательства короля и его семьи. Когда Карл II умер в 1685 году, выяснилось, что покойный монарх, его брат и племянник должны около миллиона фунтов стерлингов лондонским банкирам, которым не выплатили ни гроша (ни процентов, ни основной суммы долга)¹⁸⁸. Поскольку угроза неплатежей

со стороны короны оставалась постоянной, банкиры логично повышали ставки на кредиты, придушивая тем самым английскую экономику. Славная революция ознаменовалась отказом короны от притязаний на божественные монаршьи права, в том числе применительно к налогам, и это немедленно придало привлекательности государственному долгу, а также привело к общему снижению процентных ставок. Поскольку высокой доходности по относительно безопасным облигациям больше ждать не приходилось, инвесторы принялись вкладывать средства в более рискованные проекты. Так зарождался бум акционерных обществ следующего десятилетия.

Блант, сын сапожника-раскольника (баптиста), учился на писца, составителя юридических и финансовых документов; обучение открыло ему немало подробностей операций с недвижимостью и финансовой деятельности в целом. Он сумел построить небольшую коммерческую империю, в которую входили производство белья и компания, снабжавшая Лондон водой, а затем сумел отвоевать себе местечко в самом агрессивном из новых акционерных обществ – компании «Сорд блейд».

Первоначально эта компания выпускала современные рапиры французского образца, но постепенно расширяла бизнес – до спекуляций землей и торговли государственными долгами. (Радикальные изменения бизнес-модели – характерная черта компаний эпохи пузырей; почти три столетия спустя компания «Энрон» выросла из скучного оператора электросетей и трубопроводов в гигантскую сеть торговли фьючерсами – после чего разорилась.)

В 1710 году деловая хватка Бланта привлекла внимание канцлера казначейства Роберта Харли, который обратился к Бланту за помощью с огромным долгом страны: как и во Франции, такой «подарок» оставила после себя Война за испанское наследство. Блант не подвел, действительно подкинул канцлеру парочку идей. Избавиться от долга он предложил посредством спекулятивных мер, что вообще было для него характерно: правительство выпускало обычные 6-процентные облигации с лотерейными билетами (призы варьировались по сумме от 20 фунтов стерлингов до ошеломительных 12 000 фунтов стерлингов). Успешный результат побудил к принятию еще более соблазнительной для публики схемы, известной как «Приключение на два миллиона»: разработали сложную многоуровневую лотерею с билетами по 100 фунтов стерлингов, пятью последовательными розыгрышами и увеличением стоимости главного приза при переходе с уровня на уровень (1000, 3000, 4000, 5000 и, наконец, 20 000 фунтов стерлингов); возможность победить при следующем розыгрыше удерживала проигравших в игре.

Успех этих предприятий придал Харли смелости, и в 1711 году канцлер учредил компанию Южных морей, рассчитывая таким образом погасить немалый госдолг Англии; сам он стал председателем, а в правление привлек дельцов из «Сорд блейд», включая Бланта¹⁸⁹. В обмен на принятие на себя государственного долга компания Южных морей подобно своей старшей сестре в Париже, «Компании Миссисипи», получила монополию на торговлю с Южной Америкой, притом что этим континентом фактически владели Испания с Португалией, а никто из членов правления компании не имел опыта в испано-американской торговле. Частично в обмен на эту «монополию» компания согласилась переписать на себя 10 миллионов фунтов стерлингов государственного долга.

По иронии судьбы, пускай страх и зависть к французской системе Лоу спровоцировали возникновение английского пузыря Южных морей, возникшего почти одновременно с французским, выкуп «Компанией Миссисипи» государственного долга Франции в 1717 году копировал, по сути, действия компании Южных морей применительно к госдолгу Англии. На протяжении восьми лет после учреждения компании в 1711 году обмен государственного долга на «монополию» в торговле с Новым Светом протекал довольно вяло, но к 1720 году стремительный рост акций французской «Компании Миссисипи» и людские толпы на парижской улице Кенкампуа заворожили англичан. Даниэль Дефо писал с той парижской улицы в том году, когда французский пузырь с грохотом лопнул:

«Вы, мистер Мист, живете в Англии, вы и ваши товарищи – сборище недалеких и флегматичных жителей Лондона; вам и не снились наше парижское веселье, а мы пьем бургундское и

игристое шампанское. Мы ухитрились вознести частичку свежего воздуха, обычный Ignis fatuus [бродячий огонек], со ста до двух тысяч и ныне получаем доходы в размере сорока процентов»¹⁹⁰.

Опасаясь того, что Бурбоны сумели изобрести финансовый вечный двигатель, который в конце концов похоронит островное королевство, британский парламент заодно с компанией Южных морей внедрил у себя аналогичную схему: компания выкупала гораздо больше долгов (на сумму около 31 миллиона фунтов стерлингов), причем расплачиваться предполагала в основном в форме ежегодных взносов в бюджет. А держателям государственного долга прямо дали понять, что им надлежит добровольно конвертировать государственные облигации в акции компании.

Разумеется, держателями долга были преимущественно подданные британской короны, получавшие постоянный доход. Следовало как-то убедить их расстаться с облигациями, и было сочтено, что проще всего это сделать, показав людям, что стоимость акций компании буквально обречена неуклонно расти.

Компания продавала акции в разных вариантах, обычно предлагая выкупить 100 фунтов долга за одну акцию по номинальной стоимости выпуска – те же 100 фунтов стерлингов. Высокая цена приносила компании прибыль, позволяя сохранить значительное количество акций. Если, например, цена акции вырастала до 200 фунтов стерлингов, компании предстояло обменять только половину того количества акций, которое она выпустила по цене 100 фунтов стерлингов за акцию, а при цене 1000 фунтов за акцию (это и вправду случилось, но не продлилось долго) в ее распоряжении оставалось 90 процентов акций. Кроме того, по мере роста цен акции становились все более желанными для публики, и такая положительная обратная связь свойственна, кстати, всем пузырям.

Теперь, почти три столетия спустя, нам куда понятнее психологические механизмы схемы, придуманной Блантом и Харли. Они по наитию отыскали отличный способ использовать древнее, исконное человеческое влечение – нашу тягу к «позитивно искаженным результатам», то есть к высокой прибыли при всей ее малой вероятности, даже если среднее значение оказывается отрицательным. Ни один здравомыслящий человек, к примеру, не потратит 2 доллара на лотерейный билет с пятидесятипроцентной вероятностью получить 3 доллара (или ничего), поскольку прибыль в данном случае составляет 1,5 доллара при 25 процентах шансов на проигрыш в среднем. Тем не менее многие охотно купят билет за 2 доллара при вероятности один к двум миллионам получить 3 миллиона долларов, пускай средняя прибыль равняется тем же 1,5 доллара (3 000 000 / 2 000 000) при тех же 25 процентах шансов на проигрыш¹⁹¹.

Иными словами, Харли и Блант наткнулись на прямой путь к очагу человеческой алчности, к схеме ожидания награды в нашей лимбической системе. Инстинкты, полезные для доисторических охотников-собирателей, оказались непреодолимыми и смертоносными для финансовых упований.

Как мы знаем сегодня, монополия компании Южных морей существовала, по сути, только на бумаге, но это нисколько не мешало компании распространять самые фантастические слухи. Как пишет Маккей:

«Говорили о соглашениях между Англией и Испанией, в соответствии с которыми последняя должна была дать согласие на свободную торговлю со всеми своими колониями, а ценное содержимое месторождения Потоси-ла-Пас должно было поступать в Англию до тех пор, пока серебра в ней не стало бы почти так же много, как железа… Компания купцов, торгующая со странами Южных морей, стала бы богатейшей компанией за всю историю человечества, а каждые сто фунтов, вложенные в нее, приносили бы держателю ее акций несколько сотен ежегодно»¹⁹².

Чтобы добиться согласия парламента, компания вручала парламентариям именные пакеты акций, суля непременный рост их стоимости. Первая продажа акций за наличные состоялась 14 апреля 1720 года, а первая конвертация облигаций в акции компании произошла спустя две недели; цена акции выросла со 120 фунтов стерлингов в начале года до приблизительно 300 фунтов стерлингов, а к июню превысила 1000 фунтов стерлингов. «Византийские хитрости» схемы Бланта совершенно затмили уловки предыдущего «Приключения на два миллиона»: компания применяла подписки на разные категории акций, а последние придумали специально для того, чтобы захватить воображение публики. Как упоминалось выше, при росте цен снижалось количество акций, которое компания выделяла держателям государственного долга (облигаций), и тем самым еще больше акций оставалось в руках Бланта и его коллег¹⁹³.