Забытая Атлантида [дилогия СИ]
Шрифт:
— Ай, ничего! Придумаю, что-нибудь, — не стал унывать Нингишзида. — Нисаба, например, откроет в Унуге школу. Разве это не чудо? Разверну строительство храмов…
— Я умею рисовать, — напомнила Эрешкигаль. — Это можно считать чудом?
— Ну конечно! — Нингишзида светился счастьем. Он подошел к входной двери и вышел за порог. Там он столкнулся с сангу Шу Гирбубу, который стоял у входной двери как страж. Шу Гирбубу, увидев Нингишзида, спросил:
— Мой звездный господин! Ануннаки Энки и Эрешкигаль всем довольны? Нет ли у них каких-нибудь желаний?
— Пока нет! — немного подумав, сообщил Нингишзида и спросил: —
— Он за воротами дома бога, рассказывает всем про ануннаков.
— Кому? — не понял Нингишзида.
— Всем, кто хочет знать о них правду.
— Какую правду? — Нингишзида передернуло от внезапно охватившего его волнения.
— Ты можешь послушать, господин, — предложил сангу. — Я это уже слышал…
Вдвоем с Шу Гирбубу они подошли к деревянным воротам, отделявших дворик дома бога от улочки. Нингишзида прислушался. Голос Урабу был хорошо слышан через кипарисовые ворота. Нингишзида прислушался.
— … я был злым и плохим человеком, — рассказывал Урабу. — И увидел я ануннаков, но в темноте не узнал, что это они. Нас было пять раз по восемь. Мы решили напасть на них и забрать всю добычу себе. Мы окружили их в ночи. Но когда мы подошли ближе, раздался гром и сверкнула яркая молния. Половина наших людей была сожжена ей заживо и они все попадали мертвые. Не успели мы испугаться, как из тьмы ночи появился страшный и огромный ардат-лили. Этот посланец Кур-ну-ги был такой ужасный, что смотреть на него было невозможно! Огромными когтями, свирепый ардат-лили стал рвать на части оставшихся в живых, испуская утробное рычание. Я остался один среди разбросанной человеческой плоти и уже простился с жизнью, когда перед мной появился ануннак Энки и громовым голосом произнес: Жалкий человек! Я отведу тебя на суд к Эрешкигаль! Энки поставил меня перед грозными очами Эрешкигаль…
Толпа возбужденно охнула.
— Эрешкигаль щелкнула пальцами, и из ее руки сразу появился огонь. Он вспыхнул в ночи. В этом огне Эрешкигаль решила сжечь меня, но я своими молитвами упросил ее подарить мне жизнь и не забирать меня в Кур-ну-ги! И она явила милость, не убила меня и даже сделала своим слугой. Ануннаки простили меня. Вот что произошло со мной один солнечный круг назад.
Рассказчик умолк, было слышно, как потрескивает пакля в горящих факелах, пропитанных нефтью. Сангу и Нингишзида не спеша вернулись к дому.
— Страшный рассказ, — заметил сангу. — Ты видел ардат-лили собственными глазами?
— Конечно! — самозабвенно солгал Нингишзида. — Эрешкигаль повелевает целыми стадами демонов.
— Я слышал о танцующем тростнике, которым ануннак Энки запускал огненные камни, — задумчиво проговорил Шу Гирбубу. — Велика сила ануннаков. Воистину счастлив народ рошшоти, который служит им и пользуется их защитой и покровительством.
Нингишзида понял, что сейчас самый подходящий момент для разговора с сангу. Надо ковать железо пока оно горячо!
— Шу Гирбубу, послушай, что я скажу тебе. Ануннаки прибыли в Унуг не просто так. Они хотят, что бы народ Двуречья получил звездное знание, что бы он мог подняться над другими народами, подобно горе над плоской равниной. Они хотят видеть его сильным, богатым, счастливым. Если вы, сангу и шарт города, захотите идти за ануннаками, то вас коснется божественная сила Энмешарра, который изменит Ме Унуга на более высокую нам ду [43] .
Глаза
43
43. Нам ду — (древнешумерское) — благоприятная судьба.
— Если ты, Нингишзида, говоришь правду, то никто из лучших людей нашего города не захочет противится такому Ме. Я видел тебя, когда был еще совсем молодым, но я помню рассказы стариков о тебе. Ты сделал много хорошего для Унуга, люди всегда отзывались о тебе с великим почтением. Но в то время, ты был один и мало мог сделать. Мало кто понимал, зачем ты пытался сломать наши намлулу [44] делая все иначе. Теперь глаза у меня открылись и я ясно вижу, что все, что ты делаешь является правильным. Я могу сказать, что никто из нашего народа не захочет нарушать волю ануннаков. Вот мой ответ.
44
44. Намлулу — сообщество людей или племен (народов) в Шумере имеющее общие правила мировоззрения и поведения.
— Хе-ам [45] ! — произнес Нингишзида. — Мне понравился твой ответ сангу, Шу Гирбубу. Через несколько солнечных кругов ануннаки будут через меня говорить с лучшими людьми города.
–
Глава 5
Храмовый прислужник, молодой длинноволосый безбородый мужчина робко вопросил из-за двери, может ли он сообщить ануннакам новости.
Нингишзида подошел к двери и открыл ее:
— Что такое?
— К тебе, господин, пришел человек по имени Ушшум-Анна с сестрой Нисабой. Прикажешь прогнать их?
45
45. Хе-ам! — шумерское выражение равнозначное восклицанию Да будет так!
— Нет, нет, — запротестовал Нингишзида. — Пригласи их сюда, пусть войдут.
Ушшум-Анна и Нисаба почтительно войдя в дом бога, встав на колени, приветствовали Нингишзида и ануннаков.
Ушшум-Анна растолстел, раздался вширь, с тех пор как Нингишзида видел его в последний раз. Теперь он видел перед собой длиннобородого, одетого в дорогие ткани уважаемого тамкара, о чем говорили богатый посох с навершием из ограненного лазурита, лазуритовая цилиндрическая печать на толстой шее на кожаном шнурке и несколько золотых амулетов. Зато Нингишзида в глазах Ушшум-Анна совсем не изменился, и тамкар с видимым удивлением рассматривал внешность вестника ануннаков.
После взаимных приветствий, Нингишзида усадил брата и сестру на расстеленные циновки, которые находились недалеко от входа и сам присел рядом. Ушшум-Анна в полумраке комнаты плохо различал сидевших в дальнем углу в полном безмолвии ануннаков, которые словно специально старались ничем не выдавать своего присутствия.
Тамкар Унуга был явно напуган нежданным и внезапным появлением Нингишзида.
— Отец мой, Нингишзида, — сказал он. — Я сохранил все твое богатство, я не растратил твое имущество, не нанес тебе ущерба.