Забытая Атлантида [дилогия СИ]
Шрифт:
— Какая тут классовая система? — выспрашивала Эрешкигаль.
— Никакая! — ответил Нингишзида, поедая вареное мясо с чесноком и свежими огурцами. — Унуг — это скопище людей, разделенных на племена и роды, во главе которых стоят родовые вожди — угулу. Для любого унугца его род это самый большой авторитет! Но угулу разных родов и племен выбирают шарт, которые образуют собрание лучших людей Унуга. Они сообща принимают решения, зная, что понравиться их роду, а что нет. Они же и судьи.
— Но есть же профессии, почитаемые, ме которых выше, чем у других?
— А, понял тебя! — воскликнул
— Рыбак? — рассмеялась Эрешкигаль. — Почему?
— Какие бы перемены не произойдут в стране, рыбак не останется голодным. У энгара может погибнуть урожай, пальмы могут не дать плодов и засохнуть, может налететь саранча. А рыбы всегда много. Поэтому ме рыбака считается счастливым. Еще есть непростое разделение среди пастухов. В самом большом почете — человек скота, который пасет коров. Ниже идет козий пастух, еще ниже пасущий овец. Самый низший ранг — свинопас, потому, что считается, что свиней пасти не сложно. Есть разделения у каменщиков и земледельцев, у которых самым высшим считается садовник, человек, который не пашет землю, а живущий сбором плодов или винограда. Но для этого надо иметь хороший и плодоносящий сад.
— И такие мелочи играют здесь роль?
— Очень большую! Вообще у местного народа очень развито чувство сильного соперничества. Каждый хочет быть первым. Откуда это пошло, я не знаю. Но зато побуждает людей к труду. Если энгар собирает с финиковой пальмы один кур плодов, а его сосед меньше, то неудачник не пойдет вредить ночью, что бы попортить дерево счастливца, а будет работать в своем саду больше и будет стремиться быть не хуже соседа.
Эрешкигаль, оказавшись в роли вынужденной и почетной пленницы, слушала Энки с удовольствием, но он вызывал у нее не только энциклопедический интерес, а занимал как мужчина, который умеет дарить ласку и любовную страсть. Пользуясь долгими отсутствиями Нингишзида, они проводили в объятиях друг друга много времени.
Нингишзида с раннего утра неустанно рыскал по всему Унугу и его окрестностям, появляясь в доме бога только к вечеру. В результате его усилий, он сумел с точностью восстановить все события, которые произошли в результате его длительного отсутствия, собрал все городские сплетни. Он знал теперь трудности, которые испытывал город, знал, какие из шарт враждуют друг с другом, кто находится на грани разорения. Все это он считал нелишним знать и рассчитывал использовать во благо себя и своих друзей при некоторых обстоятельствах.
Ушшум-Анна точно придерживался слова, которое Нингишзида сказал ему и выполнил все то, что пообещал. Он пришел к ануннакам и принес в тростниковой корзине нужные им одежды. Точнее принес слуга, а сам Ушшум-Анна важно шествовал впереди. Весь Унуг уже знал о том, что Ушшум-Анна получил почетное поручение от небожителей.
Получив божественные одеяния, ануннаки начали примерять ее на себя. Облачившись, они начали рассматривать себя и друг друга.
— Тяжелая одежда, — недовольно произнес Нингишзида, осматривая свое облачение. — Не меньше шестнадцати манн [47]
47
47. Ме те-на (древнешумерское) — выполняю свой долг, соответствую своему предначертанию.
— Ануннакам жарко быть не может! — заметила Эрешкигаль, одетая как все женщины-шумерки в тонкое льняное полотно черного цвета до самых лодыжек.
Поверх обычной одежды она накинула шаль в виде лепестков с бахромой, которую скрепила золотой булавкой. На голове ее был цветной тюрбан из трех полос ткани — красной, белой и желтой. Навершием ее тюрбана была золотая восьмиконечная звезда — неизменный атрибут небесной богини.
От Ушшум-Анна Эрешкигаль получила в подарок белые бусы из рыбьего глаза, в котором без труда признала жемчуг.
Энки оделся проще всех остальных. Он обрядился в юбку-шумерку грязно-желтого цвета, а в руку принял длинный богато инкрустированный золотом посох из кедра, который при случае мог служить неплохим оружием.
Насмотревшись на себя, они довольные расселись за стол и приступили к еде. Пища, присланная Ушшум-Анна, радовала желудки и способствовала хорошему настроению. Было даже молоко косули, которое пили лишь очень богатые люди, да и то крайне редко.
— Мужчины тут, оказывается, ходят в юбках как шотландцы или женщины! — посмеивалась Эрешкигаль.
— Женщины постоянно стараются использовать все, что раньше было чисто мужским, — сказал ей на это Энки. — Зато мужчины никогда не используют то, что раньше принадлежало женщинам.
— Например? — поинтересовалась Эрешкигаль.
— Чулки, лак для ногтей, высокие каблуки, наконец, брюки.
— С брюками более-менее ясно, — произнесла Эрешкигаль. — Но разве мужчины ходили раньше на шпильке?
— На шпильке — нет, но высокие каблуки изначально были приспособлены для сапог кавалеристов, которые пользовались стременами, — ответил Энки.
— А лак для ногтей?
— Лак первыми начали использовать мужчины здесь, в Древнем Шумере, — объяснил Энки. — Это и Нингишзида подтвердит.
— Да, это так! — произнес Нингишзида. — Здесь румяна и пудру тоже используют больше мужчины. Женщины косметикой почти не пользовались.
— А чулки? — засмеялась девушка. — Где их носили мужчины?
— Не то, что ты думаешь, это не женский пояс к которому крепятся капроновые чулки. Но принцип похожий.
Энки и Эрешкигаль весело посмеялись.
— Ничего смешного! — Нингишзида понял их смех неправильно. — Охотники обматывают ноги кожами. Это они делают не просто так. Попробуйте встать голыми коленями на раскаленный песок! А еще это защита от укусов змей и насекомых!
–
Глава 6
Ануннаки захотели самостоятельно посмотреть жизнь в поселках, простирающихся на равнине вокруг Унуга. Но шарт и сангу сначала не хотели отпускать ануннаков без вооруженного сопровождения. Энки заявил им: