Забытая Атлантида [дилогия СИ]
Шрифт:
— Это конечно интересно, но не удивительно. В прибрежных районах будущей Палестины происходит нечто подобное, но более примечательное. Мне об этом Нингишзида рассказывал, когда был там, что бы захоронить свой клад. Там мертвых сначала сжигают, а затем прах ссыпают в глиняную урну небольшого размера в форме жилого дома. Существуют даже целые кладбища таких захоронений [51] . Прибрежные жители наслышаны об обычаях россов сжигать своих умерших. Но они пошли дальше. И, представь себе, им трудно что-то возразить, настолько их действия логичны.
51
51. Об этом свидетельствуют археологические находки датируемые 3400–3200 гг. до н. э в Хедерахе, расположенном на равнине Шарона в Израиле.
Но самое интересное в том, что этот обычай, возникший в землях будущего Израиля, распространился потом по всему Средиземноморью…
Энки и Эрешкигаль еще не успели переговорить между собой об опасности местных болезней, когда появился на взмыленной лошади Нингишзида.
— Привез! — и он протянул Энки небольшой баул с лекарствами и инструментами.
Энки подхватил его и поставил на землю. Эрешкигаль вскрыла его и начала искать необходимые ей лекарства.
— Ты понимаешь в лечении этой болезни? — спросил Нингишзида.
— Не все, — ответила она, читая названия на упаковках. — Я всего лишь медсестра. Но это лучше, чем ничего?
— Я не знал, что ты медик, — сказал Нингишзида. — Я считал тебя художником!
— Это мое хобби. Вот нашла! Нингишзида, скажи женщине, что я буду лечить ее дочь. Вот эти пять таблеток отдай местному лекарю и пусть их размельчит и растворит в воде. Не в сикару, не в масле, а в чистой воде! Так и объясни ему, ясно?
Она начала сноровисто вскрывать ампулы и закачивать препараты в шприцы. Шу Гирбубу и Урабу смотрели на ее действия открыв рты, принимая их за таинственные обряды подземного мира.
Лулу азу тоже приступил к работе, ловко орудуя пестиком.
— Нингишзида, ей нужно пить сиропы и молоко. Ты не догадался привести банку сгущенки? — спросила Эрешкигаль.
— В седельной сумке у меня одна есть, — ответил он. — Вскрыть?
— Да!
Эрешкигаль подошла к девочке и знаками объяснила ее матери, что ее дочь необходимо повернуть на бок. Сделала две инъекции. Поднесла глиняный стаканчик и попросила дать девочке лекарство.
— Она должна все это быстро выпить!
Нингишзида развел сгущенное молоко в большом горшке и попросил женщину напоить этим свою дочь.
— Теперь нужно ждать, — сказала Эрешкигаль, посмотрев на больную.
— Значит, будем ждать, — согласился Нингишзида.
Девочка несколько раз что-то спросила, мать ей ответила.
— Дочь спрашивает, не будет ли ей холодно в Кур-ну-ги? Мать отвечает, что Эрешкигаль теперь всегда будет заботится о ней в царстве мертвых.
— А мать верит в то, что говорит? — спросила Эрешкигаль.
— Нет! — покачал головой Нингишзида. — Люди Двуречья боятся смерти. Они знают, что никогда не вернутся обратно…
Около
— Мы заедем на обратном пути, — пообещала Эрешкигаль. — Я еще не все сделала для того, чтобы прогнать демонов смерти.
…Через два солнечных круга болезнь отступила, и девочка поднялась на ноги, но была сильно слаба. Нингишзида привел двух коз и подарил их матери девочки, женщина, получившая богатство, не знала, как благодарить его за такой богатый подарок.
— Пои ее досыта молоком, а не сикару! — сказал, смеясь Нингишзида.
— Я все исполню, — пообещала женщина и решилась, наконец, спросить:
— Господин, кто эта женщина, которая так хорошо знает ремесло лулу азу?
— Ее имя — Салсу! — улыбаясь, ответил Нингишзида. — Ануннак Кур-ну-ги!
Она задрожала, сразу поверив его словам. Она уже слышала о приходе ануннаков в Унуг. Она видела могущество этой женщины, она видела ее одежду, она видела ее красоту. И сангу держался с этой женщиной почтительно, чуть ли не кланяясь ей в ноги. Но почему Эрешкигаль не забрала ее дочь в мир теней, а прогнала прочь от его ворот?
Эрешкигаль подошла к ней проститься, произнесла:
— Пусть в твоем доме всегда звучит смех и будет вдоволь еды!
И женщина, преисполненная благодарности, сложив на груди руки, пересилила себя и, взглянув без страха в светло-зеленые глаза Эрешкигаль, обняла ее ноги и произнесла:
— Да прибудет с тобой милость Ан, богиня Салсу! Да будет твое имя прославлено в городе!
Этот случай, когда Эрешкигаль отогнала от умирающей девочки своих слуг, стал достоянием не только всего Унуга, но и распространился по другим городам Двуречья.
–
Глава 7
В стародавние дни, когда судьбы решались,
В изобильный год, порожденный Аном,
Когда люди, траве подобно, из-под земли пробивались,
Владыка мирового океана, царь Энки,
Энки — владыка, решающий судьбы,
Дом свой из лазурита построил!
Слово Энки неотменимо, слово его возврата не знает!
Нингишзида тихо намекнул Шу Гирбубу, что ануннаки склоняются к решению сделать его, Нингишзида, лу-галем Унуга. Шу Гирбубу немедленно передал эту новость лучшим людям города и через три солнечных круга стало ясно, что старейшины родов готовы признать решение ануннаков. Ревниво оберегая свободу своих родов, старейшины и шарт не желали возвышения какого-нибудь рода над остальными, но легко соглашались поставить ануннака Нингишзида над собой лу-галем.
Поэтому Энки, Нингишзида и Эрешкигаль посоветовавшись друг с другом, решили не затягивать с избранием лу-галя Унуга.
Когда Нингишзида объявил, что ануннаки хотят сообщить ме Унуга, то вечером следующего дня дворик дома бога Э-Ана наполнился лучшими людьми города: шарт, угулу и жрецами. Было и несколько самых богатых тамкаров. Для остальных не хватило места, простые люди толпились на улице, и ничего не видя, что происходит в доме бога, в молчании ждали известий.
Вечерело, дневной зной начинал постепенно спадать.