Забытые боги: Пепельное солнце
Шрифт:
– Былое на то и былое, чтобы оставаться в прошлом. Ни к чему бередить старые раны, – сухо отрезал Ейрха.
– Так всё-таки раны? – уточнил я, усмехаясь вовсю.
– Шаги стали громче, – он снова оборвал меня и двинулся в гущу леса, в сторону источника звука.
– Эй, не увиливай! – возмутился я, поднимаясь.
– Я не увиливаю, просто мне стало интересно, кто может так нагло красться посреди бывшего Горантгийского царства и оставаться при этом безнаказанным, – хищно улыбнулся Ейрха, обнажив заостренные клыки.
– Хочешь нарваться на драку? Фантомная кровь закипела в фантомном
– Давай, нажалуйся Варичу на меня, когда встретишься с ним. Только боюсь, я буду уже далеко, – Ейрха, продолжая улыбаться, двигался дальше в лес, бесшумно ступая по земле. Мне ничего другого не оставалось, кроме как пойти следом за своим неуёмным товарищем.
Нас слышно не было, поэтому нам с лёгкостью удалось подобраться поближе к незнакомцам, которые даже не скрывались, с шумом пробираясь сквозь кустарники и мелкорослые деревца. Ейхра подал мне знак рукой, остановился и притаился за деревом. Я последовал его примеру и с интересом выглянул из-за гладкого, без единого сучка, ствола. Как только я заметил три фигуры, которые так по-варварски перемещались по лесу, то еле сдержал смех.
– Всё-таки умеют ещё смертные веселиться, – шёпотом произнёс я, склонившись над Ейрхой. Он кивнул и со смешком ответил:
– Пойдем, познакомимся, глядишь, этим мальцам помощь требуется.
Я усмехнулся в ответ, и мы с Ейхрой двинулись навстречу двум юношам, которые за руки и за ноги тащили через лес неистово вырывающуюся из их хватки девушку, с повязкой на левом глазу.
Глава 6. Потерявшая крылья однажды потеряет и душу
Тёплая кровь. Жгучая боль. Онемевшее тело. Запах гнили и разложения. Страх. Надо открыть глаза. Больно. Нет сил.
Никто не пришёл… Никто не помог…
Тварь. Она всё ещё рядом. Куда-то тащит её обмякшее тело. Платье липкое. Чужие теплые руки крепко сжимают. Голова ударилась о дерево. Осторожное неуверенное касание. Невнятный шёпот. В нос ударил запах лекарств и пыли.
– Ты спятил?! Какого хрена ты творишь, идиот? Тебе ясным языком было сказано: никаких жертв! Господин за порог – и ты решил разгуляться? Да я тебе голову оторву, что ты, мать твою, наделал?!
Громкий голос. Яркий свет. Холодные пальцы.
– Она жива, слава богам! Ты только представь, что случится, если вас кто-нибудь заметил! Погоди-ка. Ты что специально всё это затеял, чтобы сорвать встречу? Тебе жить надоело? Я тебе устрою сладкую жизнь, ни капли крови целый год! Слышишь меня? Год!
Удар. Скрип. Тяжелые шаги.
– Зачем ты её сюда-то притащил, понять не могу? Совесть замучила, решил исправить, что натворил? Руку ей теперь кто пришьёт, а? Кто, я тебя спрашиваю?!
Звон металла. Тошнота.
– А если она из богатой семьи, и её теперь ищут? Если они потребуют отмщения, я лично, собственными руками, оторву твою тупую голову и вручу родственникам этой девчонки. Тащи сюда свой зад! Что ты там, в углу, застыл? Да и смени, наконец, свою личину. Падалью смердит на весь Храм!
Холодные пальцы. Тело зависло в воздухе.
– Да помоги ты мне уже! Ты видишь, я еле
Крепкие руки. Осторожность. Мягкое касание. Прохлада. Легкая дрожь.
– Вот так. Теперь надо перевязать рану. Тащи бинты из шкафа. Да не из этого, идиот! Там, в соседней комнате. Да быстрее же ты!
Беглые шаги. Скрип. Лёгкое касание. Холод.
– И угораздило же тебя нарваться на этого идиота. А ты живучая, повезло.
Лёгкость. Тело парит в свежем тумане.
– Ты уж прости, красавица, но мне придётся тебя раздеть.
Шуршание ткани. Аккуратные прикосновения. Дрожь прохлады.
– Да где там тебя носит! Поживее!
Стук. Грохот. Быстрые шаги.
– Подержи её вот так, пока я обрабатываю рану. Да не смущайся ты, чего уж теперь! Держи, кому сказал!
Громко. Обжигающая боль. Судорога. Невыносимая тяжесть в плече.
– Да держи же! Толку от тебя никакого! Натворишь дел, а как ответственность брать – сразу невинность просыпается! Да не смотри ты так на меня, крепче держи!
Острая боль. Судорога. Крепкие руки. Крик.
– Вот так, отлично! Рана чистая. Теперь мазь. Подай мне вон ту банку. Нет, не эту, с красной крышкой.
Прохлада. Липко. Онемение. Усталость.
– Вот и всё, красавица. Жить будешь. А рука – не крылья, отрастёт.
Гулкий смех. Обида. Отчаяние.
– Не думал, что встречу кенкана так далеко от гор. Нечастые вы здесь гости.
Тишина. Тепло. Мягко. Покой.
– Чего ты на меня так уставился? Думай теперь, что делать будешь. Я тебя перед господином прикрывать не буду. Мне хватает своих забот, чтобы ещё тебя выгораживать. Сам за свою глупую выходку ответишь, понял? Чтобы лично пошёл и повинился перед господином, я проверю! И молись, слышишь? Молись всем известным тебе богам, чтобы эта девчонка была бездомной. Кенканы в Иргисе, да ещё и бескрылые, ха! Ты испортил чью-то дорогую игрушку, я в этом уверен. Вот и не мог ты сдержать свои прихоти хотя бы сегодня?! За что мне такое наказание! Не работа, а кошмар!
– Гро… Громко… – тихий шёпот, еле различимый даже в полной тишине, всё же был услышан.
– А, прошу прощения, красавица, но этот идиот вывел меня из себя. Совет тебе на будущее – никогда не связывайся с горгами, особенно по работе. Со свету сживут, им только волю дай. Чего ты опять на меня уставился?! Слышишь, мешаешь отдыхать, говорят тебе. Проваливай отсюда, чтобы я не видел твою виноватую рожу. Это ж надо! Строит тут из себя невинность! Давай-давай, пошевеливайся!
Неуверенные шаги. Скрип. Тишина.
– Вот, выпей, станет легче.
Прохладное прикосновение. Сладость на губах. Горечь в желудке. Тошнота. Кашель.
– Тихо-тихо. Знаю, гадость неимоверная, но на ноги тебя за пару дней поставит, не сомневайся. Теперь отдыхай, я буду рядом. Эта тварь к тебе больше не притронется, не переживай.
Легкое поглаживание. Мягкий тихий голос. Тупая боль в плече.
Она с трудом разлепила веки, потратив на это движение остатки сил. Яркое расплывчатое пятно, кружащееся в безумном танце, предстало перед её затуманенным взором. Но, прежде чем провалиться в сон, она ясно увидела два глаза, что сверкнули лиловыми искрами посреди мутного зарева.