Забытые боги: Пепельное солнце
Шрифт:
Тайсвен поднял для наглядности короткопалую ладонь, на которой не было ни следа от укуса. Матушка смерила жреца презрительным взглядом и приблизилась к кровати, на которой, раскидав во все стороны подушки и одеяла, безумно метался маленький комок из оборванных одеяний, крови и светлых медовых волос. «Комок» махал короткими обрубками рук, которым не доставало кистей и безостановочно вопил.
– И где вы только подобрали этого дикого зверька? – с интересом вопросил Тайсвен в попытках ухватить девочку за босую ногу.
– Так ты не видел? –
– О чём вы? – жрец обернулся и удивленно воззрился на неё лиловыми глазами.
Матушка вместо ответа ухватила девочку за волосы, без особых усилий приподняла над кроватью и одним резким движением сорвала с неё лоскут ткани, который раньше явно был обычным холщовым мешком.
– Старые и новые боги! – изумленно протянул Тайсвен. Его взгляд был прикован к двум жутким параллельным шрамам темно-бордового цвета на спине девочки, – но как она сюда попала?
– Это сейчас не важно, – отрезала Матушка, – дай ей отвар, пока я держу её.
Тайсвен ещё какое-то время рассматривал шершавые грубые шрамы, а затем поспешно потянулся к чаше с синеватым бульоном, в котором плавало нечто круглое и склизкое. Матушка одной рукой крепко держала девочку за волосы, а другой осторожно, двумя пальцами, разжала зубы, кои девчушка сжала, завидев перед собой глиняную чашу.
– Вот так, красавица, глотай не спеша, – успокаивающе приговаривал Тайсвен, вливая в горло девочки прогорклую жидкость. Девочка, обессилив от долгого сопротивления и нескончаемой боли в запястьях, из последних сил трепыхалась в руках Матушки, но всё же ни одна капля отвара не пролилась мимо.
Как только Тайсвен закончил процедуру, Матушка разжала руки, и девочка в беспамятстве плюхнулась на кровать.
– Какая вы, однако, сильная женщина, – восхищенно присвистнул Тайсвен.
– А ты, как я погляжу, – сурово отозвалась Матушка, смахивая с рук медовые прядки волос, – совершенно не умеешь пользоваться своим даром, Тайсвен. Попусту растрачиваешь своё бессмертие.
– Плюсы бессмертия в том, – поднял он свой палец к потолку, – что оно бесконечно и потратить его невозможно. Тем более, какой же я бессмертный, если мне пришлось пережить одну смерть? Я простой смертный, который однажды удостоился чести пройти через жуткий кошмар и остаться при этом в выигрыше, только и всего!
Матушка ничего не ответила, а лишь слегка сощурила глаза.
– Как долго она пробудет без сознания? – вопросила она, когда Тайсвен закончил возиться с руками девочки.
– Несколько часов, – подумав, ответил он. – Организм молодой, должен быстро управиться, но только…
– Что? – не выдержала Матушка, когда Тайсвен излишне растянул свою мысль.
– Только к какому виду кенканов относится девочка? Если она илкан или элкан, то ничего страшного, я могу отрастить ей крылья, а если улкан…
– Она улкан, – отрезала Матушка, – и ни о каком отращивании крыльев речи не шло. Вылечи её руки и можешь быть свободен.
Тайсвен замолк в раздумьях,
– Как скажете, госпожа. Ха Яркел приказал мне следовать вашим указаниям, и раз они заключаются лишь в этом, то так тому и быть.
Матушка бесстрастно кивнула, бросила быстрый взгляд на затихшую девочку, на раскрасневшейся щеке которой выступило белое пятно в виде кролика, а затем направилась прочь из «девичьей».
– Госпожа, – окликнул её Тайсвен, когда та схватилась за ручку двери, – вы уже дали ей имя?
Матушка нахмурила тонкие брови, едва заметно пождала губы и сухо бросила:
– Сюльри.
Тайсвен вскинул кустистые брови и еле слышно пробормотал:
– Вот, значит, как.
Матушка больше не произнесла ни слова, она отворила дверь и бесшумно скрылась, оставив измученную девочку Тайсвену, который с нескрываемым любопытством вглядывался в её лицо.
***
Дверь тихонько скрипнула. Матушка подняла глаза от бумаг, которые аккуратными стопками высились на тёмном деревянном столе, и с удивлением вопросила:
– У тебя есть ко мне дело, Тайсвен? Не помню, чтобы разрешала тебе войти.
– Прошу прощения за вторжение, – учтиво поклонился Тайсвен, – но возникли небольшие трудности в лечении ребенка, ради которого вы меня сюда и вызвали.
Матушка смерила Тайсвена быстрым взглядом, отложила в сторону желтоватый листок помятой бумаги и, слегка откинувшись на кресле, жестом руки указала жрецу продолжать. Тот кивнул и размеренно начал, непроизвольно повышая голос, будто не мог довольствоваться только одной тональностью:
– Видите ли, это создание не поддаётся моему лечению. Я использовал на ней все известные мне и лично опробованные на кенканах снадобья – никакого эффекта. Её руки постоянно кровоточат, а боль столь нестерпима, что мне приходится давать малютке успокоительное и обезболивающее в бесчисленном количестве. Впервые встречаюсь с подобным. Может быть…
Тайсвен замялся, Матушка приподняла брови, её бледно-зелёные глаза обдало холодом, и жрец торопливо закончил:
– Может, если бы вы рассказали мне подробнее о происхождении этого дитя, мне бы удалось понять, в чём причина столь странной реакции юного организма кенкана на искусное врачевание.
Матушка свела в задумчивости брови и надолго притихла. Тайсвен, не решаясь прервать её молчания, мялся у двери и натянуто улыбался.
– Я и сама многого не знаю, – сдержанно начала она. – Это создание бегало по улицам Эфриса, воровало еду и дважды попалось. В первый раз девочка лишилась одной кисти, во второй – лишилась ещё одной, но, удивительно, осталась жива и продолжала досаждать торговцам. Я вырвала её из рук лавочника, который собирался отрезать ей язык за излишнюю болтливость, и привела сюда. Ей повезло, что никто не проведал об её истинной природе: продали бы на забаву бродячему цирку или какому-нибудь храму в Дагании, где за радость приносить в жертву тех, кто служит Солнечной империи.