Забытые учителя. Открывая заново духовное наследие Древней Греции

Джонсен Линда

Но на этом миф не заканчивается, у него есть довольно мрачное продолжение. Титаны – вечные противники богов в греческой мифологии, их противоположность – чувствовали острую зависть к божественному ребенку и замыслили погубить его. При помощи зеркала и игрушек они сумели заманить его туда, где божественный взгляд бдительного отца уже не мог защитить его. Мальчик мельком увидел отражение собственного лица в зеркале и был так заворожен своей красотой, что не заметил роящихся вокруг чудовищ. Титаны разорвали его тело на куски и съели.

Богиня Афина увидела совершившееся злодеяние и бросилась к Зевсу, но было слишком поздно. Зевс отомстил за страшную смерть сына,

поразив титанов своей молнией и обратив их в пепел. Кстати, этот пепел играет важную роль в греческой мифологии: именно из него зародилось человечество, и в него же оно возвращается после смерти. Тем временем Афина отыскала все еще бьющееся сердце Диониса – единственную часть его тела, которую не сожрали титаны, – и из него возродила божественного мальчика.

Что же хотели нам сказать создатели странного мифа, прибегнув к столь причудливым метафорам? Орфей получил образование в Египте, приобщившись к его духовности и религии, где был очень похожий миф, также связанный со смертью и расчленением египетского бога Осириса. (Древнегреческие историки предполагали, что Осирис и Дионис были одной сущностью.) Возможно, Орфей интерпретировал эту историю следующим образом.

Дионис – нечто большее, чем дикая и необузданная сила жизни. Он представляет собой внутреннюю жизнь самого универсума, единое космическое сознание. Титаны – изначальная энергия, присущая материи, – соблазняют сознание, отвлекают его от собственной божественной сути, явив ему удивительную красоту природы. Когда дух бросает взгляд на материю, спонтанно возникает красота. Как только материя объединяется с духом, она принимает прекрасные формы, которые отвлекают сознание от собственной сути, от своего сердца, не имеющего формы.

Когда сознание смотрит в зеркало материи и видит в отражении, насколько оно прекрасно, оно забывает свою истинную природу. А забыв о ней, становится уязвимым перед лицом титанов, которые разрывают единый дух на тысячи отдельных кусков, индивидуальных душ. Природа «поглощает» сознание и возникает смертность – единение бессмертного духа и смертного тела. Безграничный океан единого, осознающего себя духа теперь предстает в виде бесконечного числа отдельных душ, заточенных в физических телах.

Афина – божественная мудрость – способна восстановить утраченное единство. Обретая мудрость, медитируя на глубины своего подсознания, свое «сердце», мы можем вновь слиться с божественным единством. Дионис представляет собой экстаз космического самосознания, а не физическое одурманивание наркотическими веществами. И такое состояние достижимо для тех, кто отказывается от своей «титанической», земной природы и обращается к своему духовному наследию.

Орфей учил, что требуется множество жизней, посвященных самоочищению и возвышению, чтобы достичь этой цели. Чтобы достичь просветления, необходим аскетичный и созерцательный образ жизни, основанный на уважении к любым формам жизни как к продолжению своей собственной.

В своей работе «Маски бога» Джозеф Кэмпбелл констатирует очевидное: учение Орфея является «системой теоретических и практических положений, практически идентичных индийскому аскетизму».

Далее я раскрою тему взаимосвязей между Египтом, куда Орфей отправился за духовными знаниями, и Индией.

Если легенда правдива, жизнь Орфея закончилась трагически, и в том, как это произошло, поистине видна жестокая ирония. Он основал братство, будучи инициированными в которое мужчины посвящали свою жизнь внутреннему поиску истинного Диониса. Хотя на протяжении последующих веков многие женщины стали приверженцами этого пути, сам Орфей

принимал в свое братство только мужчин. Обет безбрачия был неотъемлемой частью духовной дисциплины. Похоже, среди фракийских женщин зрела едкая обида на то, что лучшие их мужчины уходят в непонятную, не от мира сего религию. В чаду неистовых дионисийских плясок вакханки напали на Орфея и разорвали его на части, совсем как титаны Диониса.

«Я есмь истинная виноградная лоза»

Влияние орфизма на культуру Древней Греции трудно переоценить. После смерти Орфея прошли столетия, а под впечатлением от его идей продолжали оставаться самые выдающиеся умы Европы, от Пифагора и Платона до Аполлония и Плотина. Но как бы иронично это ни прозвучало, кажется, больше всего был впечатлен идеями Орфея один раввин, живший в первом веке н. э., по имени Иисус.

В орфических мистериях, посвященных богу вина, Дионис говорит: «Я есмь лоза, а вы мои ветви», подразумевая, что он есть вечный ствол, мировой дух, из которого произрастают все души, «ветви» индивидуальных сознаний, я и вы в том числе. Удивительно, но в Евангелии от Иоанна, гл. 15, стих 1, Иисус слово в слово цитирует Орфея. Любой человек, живший в первых веках нашей эры и прочитавший эти строки, немедленно понял бы, что Иисус явно и недвусмысленно ассоциирует себя с Дионисом, «Всеобщей Душой», из которой берут свое начало отдельные души.

Незадолго до распятия Иисус основал собственную мистическую религию, вдохновившись определенными орфическими ритуалами. Тайная Вечеря была создана вовсе не в подражание еврейской Пасхе, на которой люди едят жертвенное животное. Она была создана на основе орфического ритуала, на котором съедается «сам спаситель».

Иисус открыто заявляет: «Вино есть Кровь Моя, хлеб есть Тело Мое – пейте и ешьте». Эта церемония напрямую заимствована из орфических мистерий, переиначивших на мирный лад древние дионисийские ритуалы. Иисус взял на себя обе традиционные роли Диониса – он был и «Сын Божий», и «Божественный Жених». Даже умение Диониса превращать воду в вино было приписано Иисусу.

Меня всегда очень интересовали ранние христиане, которых затем объявили еретиками. Для них ритуал Святого Причастия, который впоследствии превратился в благочестивую торжественную церемонию, был прежде всего поводом напиться, наесться и заняться сексом. (В первом Послании к коринфянам, гл. 11, стих 21, даже святой Павел сетует на обильные возлияния, которым предавались последователи Иисуса во время Причастия.) Как только я осознала наличие связи между Иисусом и Дионисом, все встало на свои места. Некоторые из ранних христиан столь буквально восприняли ассоциацию между Иисусом и Дионисом, что отмечали Причастие как дионисийскую оргию!

Проходило время, но связь между Иисусом и Дионисом сохранялась. Исследователи отмечают, что в раннехристианских катакомбах Иисус изображался во фракийских одеяниях и с лирой в руке, т. е. в образе самого Орфея! Более того, согласно древним традициям, Орфея называли «добрым пастырем» и «ловцом». Эти образы также были позаимствованы и целиком, без всяких изменений, перенесены на Иисуса. И, кстати, если верить Талмуду, древнему своду религиозных положений иудаизма, Иисус, как и Орфей, несколько лет обучался в Египте. (Даже в Библии говорится о том, что в детстве Иисуса увезли в Египет [2] .)

2

См. Матф. 2:13–15.