Забытый мир

Петько Владимир

– Там пустота, - сказал Петер.
– Мертвая ледяная пустота.

– И они тащили туда, хотя если я все правильно понимаю, скорее оттуда, столько вещей, что пришлось построить эту громадину.

– Ты знаешь, для чего она?

– Видел мельком, - неохотно ответил Марк.

– И что там?

– Кто много спрашивает, тому много врут, помнишь?
– деловито сказал Марк, уже спускаясь по склону к лежащему внизу городу.

– Ты что, Дэнила из себя будешь строить?
– сдвинул брови Петер.

– Придется, если ты и дальше будешь так медленно соображать.

Идти по городу оказалось не так просто - ровных дорог не осталось, все завалено обломками. Этот город, похоже, раньше был застроен сплошь высоченными,

по сотне этажей, домами-башнями. Когда они начали разрушаться, все вокруг оказалось засыпано битым камнем. Теперь все время приходилось то спускаться, то подниматься по холмам мусора. В паре мест, крупные блоки, упав, полностью преградили путь, словно крепостные стены, пришлось их обходить. Солнце начало клониться к горизонту, и Петеру стало не по себе.

– Надо поднажать, Марк, - сказал он другу.

– Тоже чувствуешь?
– повернул тот лицо со следами от скатившегося пота.

– Ничего я не чувствую. Но ночевать в мертвых городах у меня больше нет охоты.

Они ускорились, насколько это было возможно. От торчавших из вершин холмов остатков стен упали длинные тени. Внизу, в каменных лощинках, потянуло прохладным ветерком. Или это только казалось Петеру. Приближающаяся громада лифта постепенно погружалась в сумрак и Петера вдруг ударила ужасная мысль:

– Марк, а как мы в темноте вход найдем?

– А мы его и не будем искать.

– Почему?

Вместо ответа Марк показал рукой вперед. Петер пригляделся - на сером боку цилиндра сверкали стеклянные желобки, прикрепленные к стене. Лифты, пришла догадка.

– Вот они точно сломаны, Марк. Их-то не на четыре тысячи лет строили.

– Да ты левее, левее, смотри!
– недовольно бросил Марк.

Петер снова присмотрелся. Чуть левее желобков сверкала стеклом конструкция побольше. Отсюда казалось, что внутри нее стежки крест-накрест.

– Ты, что, лестницу не видишь?
– зло спросил Марк.

– Да вижу я!
– огрызнулся Петер.
– Чего орешь? Не все такие глазастые.

Когда они дошли, солнце уже скрылось за горизонтом. Небосвод на западе, или что там у них вместо запада, еще светлел, но внизу, между зданий, воцарился мрак. Петер запнулся о какой-то прут и расшиб коленку. Пока он, чертыхаясь и отряхиваясь, поднимался, его начал отчитывать Марк. Он так увлекся, что тоже запнулся и ударился головой. Так, чертыхаясь, злясь друг на друга и на весь мир, они подошли к лифту. То, что маленькие лифты не работают, стало понятно с первого взгляда - два из них расплющились о землю, разорвав прозрачные корпуса шахт, остальные четыре желоба пустовали. Но лестница была целой. Двери на входе сорваны, площадка и ступени внутри завалены мусором. Осторожно, чтобы не наступить в темноте на какой-нибудь штырь, они начали подъем. Мусора становилось все меньше, к десятому этажу ступеньки очистились, и они остановились отдохнуть.

– А ведь нам полмили вверх тащится, - хрипло дыша, заметил Марк.

– Хватит настроение мне портить!
– бросил в ответ Петер.
– И вообще, еще немного подымимся, и спать. Иначе я на части рассыплюсь.

Из последних сил они одолели еще десяток этажей и повалились на бетон площадки. Оставшихся сил хватило только на то, чтобы опорожнить по банке консервов вприкуску с галетами. После этого Петер сразу провалился даже не в сон, а в черную пустоту беспамятства. Это было просто неземное блаженство - просто забыться. Без голосов, без калейдоскопически меняющихся картин прошлого.

Потом сон все-таки пришел, но не страшный. Он ходил по городам из прошлого, ездил в машинах, летал в самолетах, смотрел из окон космических станций на чужие миры. Эти путешествия захватывали - столько чудес, столько открывающихся перед тобой возможностей! Ему улыбались женщины, похожие на богинь, их наряды вгоняли в краску и вызывали вожделение. Роскошь интерьеров, в которых они встречали Петера, не снилась даже королям. От волшебных напитков

кружилась голова, хотя он осознавал краем сознания, что это лишь сон, но другая часть его я знала, что от этих зелий все вокруг плывет и охватывает эйфория. Потом, когда расплывшиеся образы снова обрели четкость, мир перестал быть таким волнующе прекрасным. Одежда на женщинах стала похожей на расцветку попугая, волосы, то совсем исчезали, то укладывались в немыслимые гребни. В интерьере изящные и вычурные линии сменились бесформенными, аляповатыми пятнами. На улицах стало невыносимо. В глаза било со всех сторон ярким мигающим светом, в ушах гремели наглые и вкрадчивые голоса, что-то все время обещавшие, говорившие соблазнительно и заманчиво, хотя различить лживость на заднем фоне не составляло труда. От навалившихся неестественных запахов чесались ноздри и подташнивало. Весь этот хаос вертелся вокруг Петера со все убыстряющейся скоростью. Ему стало дурно, но ритм вскоре замедлился. Какофония звука и цвета пошла на убыль. Все вокруг замерло в летаргическом сне. В воздухе чувствовалось напряжение. Страх и отчуждение проникали под кожу, заставляя искать укромное место, где ты мог быть в безопасности, хотя величие цивилизации достигло предела. Сияющие дворцы вознеслись к небесам, над облаками парили мощные и одновременно изящные силуэты железных птиц, еще дальше, в черном холоде, жизнь кипела не меньше чем на земле. Плавно двигались огромные силуэты, то вытянутые и округлые как рыбы, то раскинувшие на мили от себя ломаные отростки. Вокруг этих гигантов кишели машины поменьше, ползая по их бронированным шкурам, смело заглядывая в открывающиеся отверстия. Открывшаяся панорама кричала - это зенит человеческой цивилизации!

Но запах страха все сильней и сильней лип к коже, заставляя ее покрываться пупырышками, как от холода. Эта липкая субстанция становилась все ядовитей, отравляя и тело, и сознание. В конце концов, когда критическая отметка была достигнута, свет померк. Над головой еще светили солнца всех цветов, улицы и здания даже ночью слепили глаза неоном. Но свет, что освещал дорогу человеческому разуму, погас. Разум, блуждая во тьме, не видя своего отражения, превращался в монстра. И мир стал меняться вслед за ним. Яркие и красивые здания потускнели и начали быстро разрушаться - стекла закрывались слоем пыли, лопались и осыпались вниз, бетон крошился, оголяя арматуру. Время будто ускорилось в тысячи раз. А в небе оно, наоборот, остановилось. В глаза больно ударили вспышки, залили от горизонта до горизонта все чистым, как душа младенца, светом и застыли. Мир стал двухцветным - белым вверху и серым внизу. Петер шел мимо стремительно оседающих конструкций. Он кого-то искал. Впереди слышались неясные голоса, наверное, это они нужны ему. Остовы зданий все уменьшались, наконец, совсем уйдя в землю. Остались только клочки невысокого тростника и ползущий навстречу туман. Из белесой мглы проступили две фигуры.

Того, что справа, Петер сразу узнал - это был Дэнил. Капельки влаги сверкали на его теле. На том, что слева накинут грязно-желтый плащ с капюшоном, лицо под которым смазано сумраком. На лице Дэнила доброжелательная улыбка, но те чувства, что плещутся в его глазах, вызвали невольную дрожь.

– Здравствуйте, - сказал Петер чужим голосом.

– Ну и ты сдохни!
– радостно ответил Дэнил.

– Не надоело воевать?

– А ты как думаешь?
– разговор, похоже, забавлял Дэнила.

– Вы же умные люди, - проникновенно сказал Петер.
– Наверняка понимаете, что исход предрешен. Вдвоем против всей вселенной. Вы проиграете.

– Пока, как минимум, ничья, - заметил тот, что в капюшоне.

– Ты слышал?
– Дэнил поднял указательный палец и сделал многозначительный вид.
– Мы уже умные люди! А ведь совсем недавно мы были просто уродами, накипью, которую нужно аккуратно удалить, чтобы она не портила вкус почти приготовленного блюда. Страшно представить, что дальше будет.