Забытый мир
Шрифт:
– Надо нам через равные промежутки передышки делать, - предложил он.
– Через каждые десять этажей, - подумав, решил Петер.
– Нормально, - согласился Марк.
– Интересно, сколько их всего?
– Больше двухсот.
Марк застонал.
На семидесятом этаже они устроили большой привал. Марк, заодно хотел и отобедать, но Петер решил, что рано и высмеял друга за слабость. Хотя на деле он лелеял мысль о том, чтобы под обед сделать еще один большой перерыв. На сто десятом этаже они свалились как кули. Марк со страдальческим лицом потер поясницу.
– Ходить по горизонтали мне больше нравилось!
– жалобно сообщил он.
–
– поморщился Петер, у него самого внизу спины ощущение, что там вот-вот, что-то сломается.
– Ложись на спину и иди. Вертикальное станет горизонтальным.
– Это мысль!
– обрадовался Марк.
– Еще бы тот диван и можно смело идти хоть вверх, хоть вниз.
– Хоть в задницу, - добавил Петер.
– На диване вообще-то я спал, так что руки прочь от моего лучшего друга.
– Раньше бы я обиделся за такие слова, - сказал Марк.
– А сейчас?
– А сейчас я спрошу - с какого это перепугу он твой лучший друг? Ты, что его спрашивал? Повалялся на нем, попользовался и бросил.
Петер не ответил, он уже открыл жестянку с обедом и захрустел галетами. Марк посмотрел на него пару секунд осуждающе и тоже принялся за еду.
После обеда они полежали полчаса, блаженствуя. Идти никуда не хотелось, хотелось обсудить что-нибудь, просто потрепаться и пошутить. Идем, идем, подумал Петер, сами не зная куда. Домой наверняка не вернемся, уходим все дальше и дальше. Почему бы не остановиться, не посмотреть на приближающийся конец со спокойствием и достоинством? Ведь там, впереди, ни капельки не лучше, это раньше еще можно было надеяться, пока ничего не понимали, а сейчас куда премся? С какой целью барахтаемся? Хотя вот вопрос - зачем-то ведь те, что спали в городе, отпустили нас, хотя изначально хотели убить. Нет, даже не убить - стереть. И спали они, кстати, совсем не в городе. А где?
– спросил он сам себя. Представилась висящая на стене картина, с нарисованным городом, и диван под ней, с кем-то похрапывающим. Может и так, согласился Петер. А мы всего лишь две маленькие тени, ползущие по картине, два пятнышка грязи на полотне. И тем не менее, они нас не стерли. Хотя их мнение о двух человечках не предполагало многозначности. Петер вспомнил, как нахлынуло на него тогда, как почувствовал себя паразитом, присосавшимся к миру и отравляющим его ядовитой слюной своего разума. О чем же он думал в тот миг, когда в сознаниях, заполнивших без остатка его черепную коробку, что-то изменилось, вроде как промелькнуло толи недоумение, толи сомнение. Никак не вспомнить, словно кусок памяти стерли. Может это Марк думал о чем-то таком? Я-то привык к глупостям, лезущим из его головы, а они могли с непривычки испугаться.
Марк поднялся на четвереньки и заглянул в лицо Петеру:
– Что пошли?
– Пошли, - отозвался Петер, - победитель спящих духов.
Марк посмотрел на него с недоумением, но промолчал. В первые два дня после того как очнулись в бледно розовой пещере, они друг с другом вообще на какой-то тарабарщине разговаривали, словно внутри них поселились неведомые существа. Лишь изредка навалившийся бред отступал до такой степени, что они могли хоть немного осознать, кто они и что делают. Поэтому они и теперь спокойно относились к чудачествам друг друга. Мало ли, что всплывет...
Этаж уплывал вниз за этажом, лестничные пролеты слились в одну бесконечную вереницу. Досчитав до десяти, Петер каждый раз сразу ложился на холодный пол площадки. Полежав минут десять, они вставали и снова с ослиным упорством тащились вверх. Этажа со сто семидесятого,
– Что-то непохоже, что здесь есть что-то рабочее, - сказал Марк, почесав шевелюру.
– Ничего страшного, - откликнулся Петер.
– Спускаться намного легче.
– Ну уж нет!
– возмутился Марк.
– Меня на эту лестницу больше не загонишь. Хоть вверх, хоть вниз. Если что, здесь тоже неплохое местечко, чтобы сдохнуть.
– Хороший вид, - согласился Петер.
– Хороший? Какой хороший? Он просто шикарен! Только представь, как по этому небу будут ползти низкие тучи. До них же рукой можно будет дотянуться!
Петер бросил последний взгляд на разрушенный город и пошел к лифту. Осторожно пробираясь через рассыпающуюся при малейшем прикосновении рухлядь, они подошли к металлической стене с прямоугольником двустворчатой двери. Дверь была непростая, створки уходили прямо в стену, причем руками их не сдвинуть, не получилось даже острия мечей в щель просунуть. Марк обошел вокруг, нашел еще одну дверь, раза в три больше, видимо грузовую. О том, чтобы его отпирать не было и речи. Один из полуразвалившихся столов рядом с первой дверью они опознали как пульт управления лифтом. Включить с него хоть что-нибудь не представлялось возможным.
– Что будем делать?
– спросил Марк.
– Не знаю, - растеряно отозвался Петер. Даже мыслей никаких нет. Раньше хоть было куда идти...
– У меня тоже мыслей нет, - сказал Марк.
– Своих. Может чужие подумать?
– Это как?
– опешил Петер.
– Да очень просто. В мою башку за последние дни столько всякой хрени лезло, словами не рассказать. А что там эти умные мысли с мозгами устраивали - о таком в приличном обществе не говорят.
– Мы не в приличном обществе.
– Что правда, то правда. Вот я и говорю - обычно вся эта заумная хрень сама по себе в башку лезет, когда ей заблагорассудится. Давай сами попробуем так подумать, вдруг, что умное вылезет. Вот, например, как раньше эти двери открывались?
– Сигнал с пульта шел к моторчикам, - не задумываясь, ответил Петер.
– На них подавалась энергия, и они открывали створки. Но пульт, сам видишь, сгнил.
– Пульт сгнил, - согласился Марк.
– А провода?
Петер пнул и без того треснутую стенку, заглянул внутрь.
– Такие не гниют, в металлической оплетке, - сказал он.
– Но что это нам дает?
– Пульт для чего нужен?
– ответил Марк.
– Только для того, чтобы пускать энергию от одного провода к другому.
– Думаешь наугад их соединять, пока дверь не откроется?
– догадался Петер.
Марк вместо ответа достал меч, и ударил по второй стенке. Хрупкий искусственный материал разлетелся, обнажив потроха. Петер принялся разбрасывать этот мусор. У самого пола обнаружилась дюжина кабелей разной толщины.