Забытый мир

Петько Владимир

Петер ушел на миг в себя, вспоминая видения.

– Знания, данные нам, пригодятся людям.

– Ага!
– саркастически сказал Марк.
– И они дали нам их, чтобы люди начали творить все ужасы, за которые их и истребили. Что ты полезного знаешь? Знаешь, как реактор сделать? Или на каком принципе трансгресс-линия работает? Все, что в моей башке, это знания о людях, о человечестве. Они помогают выбраться отсюда, но дома будут бесполезны.

– Может, мы должны рассказать всё леди Евгении?

– И что она будет с этим делать?

Неожиданно мороз продрал по коже Петера, на миг его словно вывернуло наизнанку.

За окном назад ушло Кольцо, впереди открылся новый мир. Петер и сам не знал, что он надеялся увидеть. Может свой собственный мир, в который можно будет спуститься и оказаться если не дома, то хотя бы в соседней стране, среди людей. Правда, как отличить свой мир от чужого из космоса? Но если впереди не ждал родной мир, то наверняка это было что-то буйное и страшное вроде мира двухвостки. Под ними же висел безжизненный светло-серый шар, изрытый воронками. Правый бок планеты оказался в тени, сделав ее похожей на полумесяц.

– Как-то совсем уныло, - пробормотал Марк.

– Похоже там голый камень, - невесело усмехнулся Петер.
– А ты таблеток съедобных набрал. Чем разводить будешь?

– Специально для тебя найду чем...
– зловеще посулил Марк.

Впереди увеличивался в размерах пункт их назначения, который теперь можно было рассмотреть в подробностях. Хотя подробностей особых не наблюдалось.

– Железный мячик какой-то, - недоуменно сказал Марк.
– Куда же мы пристанем, он же гладкий как лысина.

Петер не ответил, им полностью овладело равнодушие. Он просто смотрел на станцию, казавшуюся младшим братом серой планеты. Гладкая поверхность шара, слабо поблескивала, кое-где на ней виднелись вмятины, видимо на прочность ее проверяли не меньше чем мир внизу. Станция приближалась, заслоняя беспросветное небо и планету. В последний миг Петер решил, что механизмы станции мертвы, и они разобьются о ее обшивку, но часть стены вдруг исчезла, и вагон нырнул в образовавшуюся дыру. Движение продолжилось еще несколько секунд, вагон плавно затормозил, и Петер с каждым мгновением все больше чувствовал свой вес.

– Кажется летать не придется, - сообщил Марк, отстегиваясь.

Открылась дверь вагона. Марк воскликнул что-то невнятное, а Петер запустил пятерню в отросшие лохмы.

– Вот я всего ожидал...
– потрясенно сказал Марк, - но это уже ни в какие ворота не лезет.

– Интересно, оно съедобное?
– спросил сам себя Петер.

– Что оно?

– Вон то, вроде длинной грибной ножки. Видишь? Обвилась вокруг... м-м-м... лопуха?

– Где ты лопух с зубами видел?
– удивился Марк.

– С чего ты взял, что это зубы? Они больше на пальцы похожи, только острые. Видишь, как шевелятся?

– Зубы шевелиться не умеют, - признал Марк.
– А этот задумчиво так перебирает. О чем он думает, по-твоему?

– Съедобные ли мы?

Марк вытащил из рюкзака трубу молота, дернул за концы, вытягивая во всю длину.

– Пусть проверит.

Петер достал свой молот и осторожно ступил в зеленую мешанину. Сверху на голову тут же упал тонкий побег, коснулся уха, и Петер с криком отскочил обратно. Провел ладонью по обожженному месту

– Этот "падла" укусила меня!
– ошарашенно сказал он, глядя на красную каплю.

– Кто?
– поднял брови Марк.

Петер задумался на миг и отмахнулся:

– Неважно.

Тот, что сидел внутри,

так и не пожелавший снова уснуть, радостно потер руки, и Петер принялся за дело с несвойственным ему ранее жестоким удовлетворением. Молот был здесь не нужен, меч оказался куда полезней. Полоса стального клинка впивалась в яркую зелень, пузырящийся сок капал с лезвия, словно слезы по безвозвратно затоптанной чистоте юношеской наивности. Вставший рядом Марк тоже спрятал молот и размахивал мечом. Местная жизнь, не встречавшаяся со сталью, была мягкой и податливой. Она постанывала каким-то своим растительным скрипом, сжималась и извивалась, но противопоставить пришельцам ничего не могла. Через заросший зал быстро пролегла широкая просека. Где находится выход, друзья с первого раза не угадали, и вскоре через озверевшую растительность пролегли еще две выкошенные полосы. В коридоре, оказавшемся за дверью, все стало еще хуже - растительность полностью скрыла стены и потолок. При этом она перепуталась так, что скрытые зеленью лампы не могли хоть немного осветить путь. Пришлось сдирать зеленую мерзость со всех поверхностей, вырубая ее блоками, как вырубают лед или замерзшую землю. За четыре часа работы они продрались на полторы сотни футов, до ближайшего поворота, и выдохлись. Марку растения ожгли левую руку и шею, Петеру тонкая бледная завитушка упала на нос, и прежде чем он оторвал кровососку, стала бледно-розовой, успев высосать немного крови. Петер растоптал ее и прислонился в изнеможении к стене.

– Я больше не могу, - прохрипел он.

Марк обернулся и стер со лба пот. Потом потрогал, поморщившись, лиловую половину лица. Открыл было рот, но передумав что-либо говорить, молча пошел обратно. Петер отлепился от стены и поплелся за ним. В вагоне они улеглись на сиденья и открыли последние консервы.

– Теперь нам вода позарез нужна, - сообщил Марк, облизывая нож.
– Кроме таблеток ничего не осталось.

– Сейчас-то бурдюки полные, - устало ответил Петер, закрывший глаза и наблюдавший как под веками стремительно разлетаются яркие звезды.
– Да и есть здесь вода. Откуда-то же эти ползучие гады ее берут...

– Откуда они жратву берут, вот вопрос.

– Друг друга жрут, - еле слышно пробормотал Петер.

– А началось с чего?

Перед мысленным взором Петера неожиданно появилась ослепительно белая комната, заставленная сверкающими приборами. В ней люди в белых халатах, тыкали чем-то в небольшие растения в горшках, подсыпали в пустые горшки удобрения и ставили саженцы под разноцветные лампы.

– Началось, как обычно, с людей, - вздохнул Петер.
– Все беды начинаются с людей.

Марк хмыкнул, но ничего не сказал. Через несколько минут послышалось его ровное сопение. Петер лежал с закрытыми глазами, стараясь ни о чем не думать. Усталость отдавалась в каждом члене, но сон не шел.

– Осторожнее, Джон, - пробормотал во сне Марк.
– Нам далеко идти.

Черная сосущая тоска снова начала собираться чуть выше солнечного сплетения. Если бы вы не пришли, он сейчас был бы жив, сказал тот, что внутри. Петер не ответил. Ему нечего было ответить.

– Вместе мы навоюем, - снова пробормотал Марк.
– И никакой я не сэр, дурило.

Петер вытер скатившуюся по щеке слезу.

– Теперь я все понимаю, - сказал Марк и снова засопел.

Я тоже, подумал Петер и отключился.