Забытый - Москва
Шрифт:
– А кого возьмем? И сколько?
– Ну, своих, серпуховских, конечно, да еще радонежских с ярославскими. Заодно и посмотрим, как наша новая система работает, - Бобер, говоря это, уже спохватился: "Не посмотрим. Они ведь собраны уже, где-нибудь у Дмитрова стоят. А серпуховцев забрать - окский рубеж оголишь. Вот тебе и задачка..."
– А вдруг татары?
– несмело предположил Владимир.
– Татары - да, это помнить надо. Только держать твоих все время на рубеже - не дело. Засидятся. Вдруг татары долго не сунутся? Мелкими шайками до осени точно не полезут. Только...
– и Бобер замолчал, подумав еще об одном: "А вдруг Дмитрий, собираясь
– Не-ет, Вовкиными полками распорядись сам. Я на них не претендовал. И не буду! Учти.
– Почему?
– Тезка, ведь договорились. Это уже новое войско, ему по-новому и воевать. Его к настоящей войне надо готовить, против татар. А тут что я пойду? Опять, как ты говоришь, шуметь, да кулаками махать. Не будем развращать! Так?!
– Так, тезка, так. Большой камень ты у меня с души снял.
– Какой камень, дурень?! Ведь обговорили все давно, чего ж тебе еще?!
– Да все! Все!
– Ты сколько войска-то возьмешь?
– Сколько снаряжу. Полка три.
– Ну ты даешь! На немцев - с тремя полками?!
– Я их и одним бил.
– Ну гляди, тебе видней. Раз бил...
– Поглядим. Ты, тезка, без меня вот что сделай... Коломна без воеводы осталась. Я долго присматривался... Микулу бы Вельяминова туда. Парень он способный, думать умеет. По-моему - справится. Только чтоб делал все по-новому. По-нашему!
– А не молод?
– Ну-у...
– и Бобер отвернулся, завозился, начал искать что-то у пояса, изо всех сил стараясь подавить, не показать рвущийся наружу дурацкий смех.
* * *
Из подошедших к Рождеству (1369 г.) в окрестности Москвы полков только Серпуховский отвечал почти всем Бобровым требованиям. Еще бы не отвечать его подготовил и привел сам Константин. И в придачу к нему были отсидевшие осаду арбалетчики, теперь уже полные четыре сотни, с подручниками - 800 морд, еще целый полк!
– Кто же на Оке-то остался?
– вздохнул Бобер, встречая Константина. Тот пожал плечами:
– Гришку с его людьми от Каширы поближе потянул, больше некого. Небывальцев, конечно, понатыкал. Много! Но... сам понимаешь. Одна надежда, что и без нас пообтешутся как-то.
– Да, маловато одеяльце. Хошь на голову, хошь на ноги - как хочешь, а туда и сюда не хватает.
– Не кручинься, князь. Прорвемся.
Радонежский и Ярославский полки порадовали Бобра лишь хорошей справой и укомплектованностью. "Заработала, кажись, система-то", - усмехнулся он в усы. Но больше радоваться было нечему: все воины, кроме воевод, были небывальцы. На его недовольный вопрос один из воевод резонно огрызнулся:
– А где я их возьму, бывальцев? Рожу? Их не брать, их делать надо. В бою!
– чем очень Бобру понравился.
– Тебя как звать-то, умник?
– А че, запомнить хошь, чтоб при случае башку снести? Аль в самое пекло сунуть? Эт я уж изведал. Митрием меня кличут.
"И этот! Кажется, на Москве одни Митьки".
– Прямо так уж сразу... Зачем мне толковому воеводе башку сносить?
– Кто тя знат. Никто не любит умней себя-то.
– А ты считаешь себя умней?
– Ну а чо...
– Молодец! А где воевал, с кем?
– Я с Акинф Федорычем лет десять по рубежам мотался. Царство небесное! Крепкий был воевода. Умный! Думал, прежде чем делать.
– Да, жалко, не повезло ему. Или чего-то не додумал? Ты не знаешь?
– Не
– Ну что ж, давай делать бывальцев. Настоящих наделаешь, спасибо скажу.
– Из спасиба шубы не сошьешь, а из кажного сопляка бойца не сделашь.
– Вот как? Ну давай хоть из кого получится, - Бобру почудилось что-то очень знакомое, он напрягся, припоминая, - где же он это слышал? Кто это (недавно ведь!) говорил? Но так на сей раз и не вспомнил.
* * *
Грамота от новгородцев пришла на Крещение (1369 г.), и Бобру (а официально, конечно, Владимиру) осталось только отдать приказ о выступлении, так как полки были полностью готовы и уже маялись ожиданием.
Дорога через Тверь, самая короткая и удобная, была сейчас москвичам, разумеется, заказана. Чтобы не нарываться на неприятности, пошли через Волок Ламский, уцелевшую (как ни странно!) Ржеву, а дальше по Волге вверх до озер: Пено, Вселуг, Стерж, из Стержа по лесу с проводниками до речушки Стабенки, по ней уже без всяких проводников до речки Полы, а по ней до самого Ильменя. Ни о рыцарях, ни о литвинах в этих местах ничего слышно не было. Зубцовские к проходящим отнеслись исключительно мирно (даже торг не прервали, не то что запираться), если и дали знать в Тверь, то на отряде это никак не отразилось, и Бобер уже на 11-й день похода впервые увидел со льда Ильмень-озера изумительные купола церквей этого города, к которому относился с издевкой, но сейчас не мог не восхититься.
В морозной дымке, над волшебной бахромой инея, разукрасившего столпившиеся на берегу сосны, легко, как облака, парили белые стены, а над ними золотые, зеленые, синие и даже простые желто-серые деревянные купола образовывали в лучах неяркого, красного от мороза, недавно взошедшего солнышка дивную радугу.
Воины завздыхали, заохали, начали креститься на кресты куполов, и хотя были донельзя замотаны непривычно быстрым маршем, заулыбались и весело загалдели.
Бобер вел отряд с максимальной скоростью не потому, что хотел кого-то там упредить, перехватить или перегнать, ведь он не знал о немцах ничего. Просто решил посмотреть, кто на что способен в его войске. И понимал, конечно, что в данных обстоятельствах не очень-то разглядишь, потому что каждый будет стараться изо всех сил, никто не покажет виду (первый поход! он вспоминал свой первый поход), и все-таки... Под опытным взглядом сразу отделились: опытные от новичков, заботливые от беззаботных, исполнительные от неслухов, подтянутые от распустех, сообразительные и инициативные от пассивных исполнителей. Именно с этого похода Бобер начал выискивать, оценивать и запоминать будущих командиров своего нового войска.
* * *
Новгород встретил совершенно равнодушно. Даже неприветливо. Только что не враждебно. Люди на улицах оглядывались без улыбок, не заговаривали, не останавливались посмотреть на большую, грозно и красиво смотревшуюся рать.
Официально, правда, приветили хорошо: выехали навстречу, за стены, набольшие чиновники во главе с посадником и кончанскими старостами. Представитель епископа благословил. Князю отдали положенные почести. Войско разместили в городе. Для князя и его приближенных посадник устроил пир. Кончанские старосты вежливо, но настойчиво интересовались численностью войска, что не могло не насторожить Бобра. Когда Владимир сказал, что войско все здесь, что в нем 3 тысячи человек, и когда посадник, вновь вежливо и напряженно улыбнувшись, посомневался, не маловато ли на немцев, Бобер по наитию брякнул: