Зачем смерть давала шанс
Шрифт:
Он не знал теперь, как ему выйти из этой ситуации, как поступить правильно. Если бы он, в то проклятое утро роковой пятницы, знал об этом, то не позволил бы никому упрятать себя за решетку, даже ценой собственной жизни. Теперь он здесь и у него нет ни родных, ни друзей.
Антон лег на кровать и почти в бессознательном состоянии пролежал несколько часов, глядя пустыми глазами в потолок. Очнулся, когда открылось окошко. Это принесли ужин. За дверью стоял Максим, сочувственно глядя на него.
– Что, Максимка, знаешь о содержании письма.
–
– Ты лучше скажи, отсюда сбежать реально или нет?
– Нет. Как я понял, вы здесь на особом положении, и вся охрана об этом знает. Если я захочу вас вывести, то смогу вас провести только до первой двери. Даже наш начальник не может вас вывести. Вы покинуть изолятор, можете только в сопровождении особого конвоя, но это будет не наш конвой.
– Понятно. Значит они что-то замышляют, но вот что, я не знаю, и меня это очень беспокоит. Для чего-то я им нужен, иначе они давно бы меня грохнули. Для этого и одной пули достаточно.
– Нет, открыто они вас убить не смогут. Слишком много свидетелей. Я постараюсь узнать больше. Главное, чтобы никто не догадался, что мы знакомы.
– Об этом не беспокойся. Ты теперь иди, не привлекай внимания. Виктору передай, чтобы ничего пока не предпринимал. Я сам постараюсь вынудить их к каким-нибудь действиям. У меня есть к тебе одна просьба. Ты живешь в Подольске?
– Да, в Подольске.
– Это хорошо. Постарайся узнать, кто из прокуратуры надзирает за вашим изолятором и наведи о нем справки.
– Это я вам и сейчас могу сказать. Надзирает за нами наш районный прокурор. Он живет по соседству со мной. К тому же, я дружу с его младшим сыном.
– Что ты можешь о нем сказать, что он за человек?
– Могу сказать только одно. Он старый служака, честный человек. Любит справедливость. Без твердых доказательств дело в суд никогда не направляет, этого требует и от своих сотрудников. За это пользуется у зеков уважением. Если вы хотите что-то затеять, опираясь на него, то это вряд ли получится. Вытащить он вас вряд ли сможет. Он уже на пенсии. Если он что-нибудь затеет, то его в два дня выгонят из прокуратуры отдыхать на дачу.
– А мне не надо, чтобы он меня вытаскивал. Мне нужен небольшой скандальчик, чтобы привлечь внимание к своей персоне. Тогда они постараются или избавится от меня, или перевести в другое место. А я тогда подумаю, что можно предпринять для освобождения. Видишь ли, я не хочу рисковать друзьями, их и так у меня не осталось. Это не только опасно для них, но и для их родных. Из письма ты знаешь, эти ублюдки не пожалеют никого.
– Все потом, кто-то идет.
Максим захлопнул окошко, и вскоре послышался его голос.
– Не положено, вы только посмотрите на него, книги ему подавай. Ему, видите ли, читать захотелось, тоже мне Достоевский нашелся. Иван, подожди, я с тобой выйду.
Антон мысленно одобрил находчивость парня.
Всю ночь Антон размышлял, но путного так в голову ничего не пришло. Утром, передовая миску с едой, Максим тихонько шепнул.
– Я сейчас сменюсь, а заступлю только через два дня. Будьте осторожны. Наши стали шушукаться, возможно, затевают что-то. Я ясно слышал ваше имя. Больше узнать ничего не удалось.
– Спасибо, Максим, я буду осторожен.
День прошел спокойно, как и всегда, только к вечеру его вызвали неожиданно на допрос.
В комнате для допросов его ожидал следователь Березняк. В течение двадцати минут длился допрос. Его трудно назвать допросом, он больше походил на беседу. Березняк задавал общие вопросы, ничего при этом не записывал. Выглядел он очень уставшим. На вопрос Антона, долго ли ему здесь находится, уклончиво ответил:
– Будем разбираться, а там видно будет.
На этом допрос закончился.
Ночью, лежа на нарах, Антон мучительно думал, что все это значит. Строил различные догадки, но так и не пришел к логическому заключению. Он не понимал, что хотел от него следователь, проводя столь странный допрос.
Утром принесли завтрак. Вертухай, как обычно подал миску с каким-то пойлом, и ехидно сказал.
– Кушайте на здоровье.
Антон, не обращая внимания на его реплики, взял миску с куском черного хлеба, отошел от двери. Поставив миску на тумбочку, задумался. Что-то беспокоило его, но он все еще не мог понять, что именно.
Вскоре отогнал от себя эти мысли и, взявшись за ложку, решил съесть жуткое пойло, которое ему принесли.
Еду, которую ему давали, можно было есть только когда она теплая, холодной ее есть невозможно. Он понимал, что даже это пойло ему обязательно нужно съесть все без остатка. Это нужно было для поддержания организма.
Задумавшись, машинально помешивал ложкой в миске. В это время у него сильно заболела шея, в основании головы. Приученный к таким сигналам бедствия, он бросил ложку, и стал прислушиваться к ощущениям всего организма в целом. Вскоре боль прошла, но, когда он вновь взялся за ложку, боль стала медленно нарастать. Стало понятно, что его пытаются отравить или усыпить.
Подумав немного, он взял миску и половину похлебки вылил в раковину, затем поставил остатки на тумбочку. Сам съел кусок хлеба, с удовольствием запивая его водой. Управившись с этим, лег на нары, заложив руки за голову, стал ждать развития событий. В голову пришла идея, разыграть на этом неплохой спектакль. А каким он будет, обстановка подскажет.
Антон, уставший от скуки и безделья, с нетерпением ждал развязки. Этот проведенный час, в ожидании знакомых шагов в коридоре, показался ему вечностью.