Зачем смерть давала шанс
Шрифт:
Солдат хотел кашлянуть, чтобы привлечь внимание товарищей, но ротный показал ему свой пудовый кулак, и солдат поняв, тут же отвернулся.
Пройдя мимо дневального, ротный оказался в темном коридоре, освещенном только светом, падающим из курильной комнаты. Замедлив шаг, он остановился. В курилке явно назревал конфликт. Находясь в темном коридоре, он знал, что его не видно, поэтому остановился и с любопытством стал наблюдать.
То, что старики решили поучить молодого, было ясно сразу. Его заинтересовал молодой высокий солдат, окруженный шестью старослужащими. Он почему-то был уверен,
Ротный видел, что молодой солдат стоит в круге и опирается на швабру. Здесь же в центре комнаты валяется перевернутая урна, и свежее вымытый пол покрыт окурками.
Антон стоял и ждал, что предпримут его противники, страха при этом он не испытывал. Помнил, что в таких случаях говорил дедушка:
– Запомни, Антошка, испугался – проиграл бой, струсил – проиграл войну, спрятался от боя – продал родину. Противника нельзя бояться, но его нельзя и недооценивать. Опасаться нужно и, сконцентрировавшись, постараться определить его возможности.
Так он поступил и сейчас. Стоял и ждал, как развернуться события дальше.
– Ты что, салага, плохо моешь полы? – с наглой улыбкой на лице говорил один из них, при этом усиленно пиная урну и окурки с мусором.
Перед ним стоял солдат по фамилии Лисичкин. По внешнему облику он явно соответствовал своей фамилии. Щуплый на вид, но очень наглый при этом, явно было видно, что именно он заводила в этой компании.
– Ты, что это стоишь, как столб, не слышишь, что тебе говорит дед. Быстро схватил тряпку и бегом драить пол, или ты хочешь, чтобы мы тебе показали, как это делается?
– Поучиться у старших и перенять их опыт – это не грех. В этом нет ничего зазорного, на держи, – он толкнул ручку швабры Лисичкину. – Покажи, как надо мыть, а я поучусь, может, потом и у меня получится как надо.
Лисичкин от неожиданности сперва поймал черенок швабры, затем с брезгливостью отбросил ее, и, не говоря ни слова, попытался ударить Антона по лицу. Сначала с левой руки, потом с правой, но Антон легко уклонился от обоих ударов.
– Ну, так тебе трудно будет научить меня. Ты не так учишь, смотри как надо, – и без замаха, тыльной стороной руки он слегка ударил Лисичкина в лоб.
Лисичкин только охнул, подлетая в воздух, и, отлетев, рухнул у стены на пол.
– Бейте его ребята, – прохрипел он.
До этого стоявшие и с любопытством наблюдавшие, его напарники, как по команде, набросились на Антона. Антон не собирался их бить, но, зная их способности, все же не хотелось и ему подставлять свое лицо под удар. Поэтому на каждый их выпад, он наносил, хоть и не сильный, но довольно чувствительный удар.
Через минуту все лежали на полу, издавая охи и стоны. Антон стоял посреди поверженного войска и ждал, когда очередной боец подымиться и вступит в поединок. В это время послышалась команда.
– Немедленно прекратить. Встать, смирно!
Услышав грозный приказ ротного, солдаты один за другим с трудом поднялись и вытянулись по стойке смирно.
– Что здесь происходит? – ответом была тишина.
Все стояли молча,
А ротный тем временем изучал молодого солдата. Надо же, – подумал он – положил шесть хорошо подготовленных бойцов и даже не вспотел, стоит спокойный как танк, вроде бы он здесь совершенно ни при чем. Надо внимательнее к нему присмотреться. А в слух произнес:
– Смотрю, вы тут без меня решили молодежь поучить уму-разуму. А ты, Лисичкин, за командира у них. Похвально. Ну и как, получилось?
Ответом была мертвая тишина.
– Молчите, значит, я прав. Но по вашим физиономиям я вижу, что вы не очень-то преуспели в ваших потугах. Глядя на вас, у меня напрашивается вывод, что слабо вы мужики подготовлены сами. Это, как вы понимаете мой минус и ваших командиров. Ну, это не беда, будем придерживаться нашего девиза. Как гласит наш девиз?
– Нет задач невыполнимых, – не очень дружно послышалось в ответ.
– Вот видите, наш девиз говорит сам за себя. И потому, мне придется приложить максимум усилий, чтобы сделать из вас хороших педагогов. Теперь слушайте мой приказ, и очень внимательно. Да, кстати, ты солдат находишься в наряде? – обратился он к Антону.
– Никак нет.
– Тогда отправляйся спать, а по пути загляни в ленинскую комнату. Там, наверное, дежурный по роте дрыхнет, скажешь, пусть пулей летит сюда.
– Разрешите идти?
– Да, идите, – повернувшись к остальным, продолжил, – ну, а вас дорогие, будем делать педагогами. Слушать внимательно. Ты, Лисичкин, как самый опытный, берешь шанцевый инструмент и доводишь все эти три объекта до идеальной чистоты. К моему приходу блестеть должно все, как у кота, сам знаешь что. А с вашей бессонницей мы сейчас будем бороться по-другому. Сейчас дружно выходим, берем лопаты, скребки и через час к моему приходу, вокруг казармы должен быть идеальный порядок. Ну, а я, как и положено хорошему учителю, через час приду, проверю, хорошо ли вы справляетесь с поставленной задачей, а потом решу, сможете в дальнейшем быть хорошими педагогами или нет. Всем все ясно, или есть вопросы? – грозным голосом спросил он, и уже обращаясь к стоящему сержанту, продолжил. – Сержант, по исполнению доложите мне в штаб дивизии, я приду приму работу.
– Есть доложить, – ответил сержант.
Командир роты, забрав нужные учебники, ушел. Оставшиеся в курилке солдаты, не обращая внимания на сержанта, подошли и по очереди отвесили Лисичкину каждый по хорошей оплеухе
– Давай поучим салагу, – передразнивали они его, – вот и поучили. Теперь, по твоей милости, часа три горбатиться придется. В следующий раз, когда захочется получить по сопатке, подойди к нам и попроси, мы тебе не откажем и ребра посчитаем от чистого сердца.
Для Антона все обошлось, может, кто и затаил злобу, но вида не показывал. Зато появилось уважение. Прав оказался Василий, в армии тоже любят силу.