Зачистка в Аризоне
Шрифт:
— К бою!
Нестройно лязгнули затворы. Сразу несколько голосов принялись бубнить слова молитвы.
— Остров… Огонь!
Ему очень хотелось и самому схватить винтовку, чтобы добавить свои пули к жиденькому залпу. Но нет, он должен командовать. Стрелки должны слышать его голос. И ни о чем не думать. Только подчиняться его командам.
— Море… Огонь!
Стоя на мешках с песком, он видел поверх частокола, что колонна продолжает приближаться. Хотя и гораздо медленнее. Видел он и то, как порой солдаты срывались в обрыв. И очень
— Да что же это такое! — с отчаянием воскликнул кто-то, загоняя в магазин очередную пачку. — У меня уже винтовка раскалилась, а они все прут!
— Они шагают по трупам!
— Сейчас встанут, — пообещал майор, увидев, как передние ряды побежали вверх по склону. — Там колючая проволока. Остров — прицел «десять»! Море — продолжать огонь по колонне!
Пехота наткнулась на проволоку. Солдаты заметались на месте, и многие побежали назад. Остальные падали в траву. Между ними суетились фигурки офицеров. Они размахивали револьверами, заставляя солдат подняться.
«Пора и мне сказать свое слово», — подумал Кардосо, поднимая «шарпс», добытый им в Мескитале.
Отсюда фигурка офицера казалась не толще спички. Майор задержал дыхание и плавно надавил на спуск. Дым на пару секунд закрыл обзор, но по крикам своих бойцов он понял, что не промахнулся.
Пехотинцы бежали обратно. Сталкивались с теми, кто продолжал подниматься по дороге, и останавливали их. Солдаты гроздьями скатывались в обрыв. Колонна замерла на месте, а потом потекла обратно, вниз, к спасительным холмам.
— Прекратить огонь!
На закопченном лице Мигеля сверкнула белозубая улыбка:
— Вот это охота!
Кардосо глянул на гору пустых пачек под его ногами и подумал, что даже удачная охота когда-нибудь кончается.
— Неплохо, неплохо, — сдержанно похвалил он своих учеников. — Стреляли дружно. Дальше будет легче. Они будут жаться к скале, держась подальше от обрыва. Цельте им под ноги. Тогда рикошеты от дороги будут их ранить. А раненые нам нужнее, чем убитые. Чтобы отнести раненого вниз, нужны еще двое, а то и четверо. Так что теперь мы их остановим даже быстрее, чем в первый раз.
Он пересчитал неоткрытые ящики и добавил:
— Еще две атаки. А потом уходим.:
«Может быть, лучше сказать им, что следующая атака будет последней? — подумал майор Кардосо. — Нет. Ожидание смерти хуже, чем сама смерть».
Кирилл был против того, чтобы Илья пошел с ним к посту. Гильермо Ориентес не имел права рисковать собой. Ему еще предстояло вести народ к новой земле, рука об руку с другим пророком, Маноло-Мясником. Но Остерман так поджал губы и так сдвинул брови, что у Кирилла пропало всякое желание шутить на эту тему.
С ними в горы ушли четверо молчаливых индейцев. Это были те самые ребята, что примерно раз в неделю приносили в Мараньон отрезанные головы вражеских офицеров. Они хорошо изучили все подходы к посту и за ночь обошли его,
Они переоделись, натянув солдатские мундиры. В последний момент Илья предложил всем надеть белые повязки на руку, чтобы в суматохе боя не перебить друг друга. Кирилл согласился, но добавил, что повязки должны быть на обеих руках. Илья пожертвовал на это дело свою белую сорочку. Закончив с маскарадом, они затаились в придорожных кустах.
Ждать пришлось недолго. Едва рассвело, в ущелье послышалось перестукивание копыт. Ленивый мул медленно выкатил из-за поворота скрипучую двуколку — солдатам везли свежий хлеб из соседней деревни.
На козлах сидел сонный капрал. Он, наверно, так и не понял, почему вдруг оказался на земле, да еще в луже собственной крови. Индеец вытер об него клинок, потом достал второй нож, поменьше, и сделал очередную зарубку на рукоятке.
Кирилл пошел рядом с мулом, погоняя его вожжами, а все остальные укрылись под тентом. Двуколка катилась еще медленнее, чем раньше, и Кирилла понемногу начинало знобить от нетерпения. Ему уже казалась дурацкой эта затея с повязками. Часовые могут заподозрить неладное, заметив вместо капрала кого-то другого, да еще с перевязанными рукавами…
Но часовые, занятые игрой в кости, даже не посмотрели в его сторону, когда он подвел мула к домику придорожной таверны, обложенному со всех сторон мешками с песком.
Из таких же мешков была сложена стена, перекрывающая дорогу от одного склона ущелья до другого. И перед солдатскими палатками высились такие же, хоть и невысокие, укрытия.
В таверне жили офицеры, и один из них, в распахнутом кителе, стоял на крыльце, бреясь перед зеркальцем, которое держал в руках солдат.
— Сеньор капитан, хлеб доставили! — закричал кто-то из часовых.
«Капитан? Начальник заставы! Какая удача!» — подумал Кирилл, бросая вожжи. У него за спиной легонько хлопнул полог тента. Индейцы бесшумно соскочили с двуколки. Кто-то испуганно вскрикнул и тут же замолчал, захлебнувшись кровью. Кириллу некогда было оглядываться, да и незачем. Со спины его прикрывал Илья.
Он навел кольт на офицера.
— Что такое! — гневно рявкнул тот, и лицо его побагровело.
Кирилл выстрелил. Офицер согнулся пополам, упал на колени и, шатаясь, схватился за ноги солдата, который, окаменев, так и стоял с зеркалом перед собой.
Дверь таверны распахнулась, и оттуда, теснясь, выскочили сразу двое. Они тоже были безоружными, но и по ним Кирилл выстрелил не задумываясь.
За спиной дико визжали индейцы. Дважды грохнул револьвер Ильи.
— Кира, что встал!
Не отвечая, Кирилл навел ствол на окно. Как только в нем показалось чье-то лицо, он выстрелил и только после этого кинулся вперед.
На крыльце под ногой хлюпнула скользкая лужица крови. Он ворвался в зал и принялся стрелять по мечущимся фигурам.
— Наверх давай! — кричал Илья.