Загадка 602-й версты
Шрифт:
На этот вопрос Иван ответа пока не нашел. Однако было ясно, что дорожку могли расчистить только сегодня днем, может быть, два-три часа тому назад. Ведь метель прекратилась лишь на рассвете. Откуда шел человек, чистивший дорожку? Если со станции, то его не могли не заметить постовые на мосту.
Вернувшись, Полозов позвал в свою комнату Козаринова.
— Кто стоял на мосту в утренней смене?— спросил Иван у отделенного командира.
— Леоненко и Павлов.
— Они ничего не заметили?
— Никак нет. Леоненко, правда, докладывал, что в его смену через мост проходил Немко. Леоненко останавливал его, но тот буровил невесть что.
— Пошлите ко мне Леоненко,— приказал Иван отделкому.
Полозов хорошо знал человека, которого во всей округе звали просто Немко, давно забыв его настоящее имя. Немко был уже стар, ему перевалило за шестьдесят, но здоров, как бык. Невысокий, почти карлик, с широкой, выпуклой грудью, длинными, ниже колен, руками и короткими кривыми ногами, он жил, где придется, ел, что дадут, и не отказывался ни от какой тяжелой работы, выполняя ее с усердием и добросовестно. Была в наружности Немко одна особенность, поражавшая всех, кому приходилось с ним встречаться.
На уродливом теле Квазимодо возвышалась прекрасной формы голова с огромным лбом мыслителя и красивыми чертами лица. Только тусклые без проблеска мысли глаза Немко выдавали, что мозг его так и не проснулся.
Немко пользовался большим почетом среди богомольных старушек, считавших его «блаженненьким», Попы окрестных церквей не раз пытались приручить «блаженненького», но безуспешно. Немко был религиозен, но на свой собственный лад. Из всех христианских богов и святых он признавал только богородицу и «Миколу Угодника». Причем «Миколу» ставил значительно выше богородицы как святого мужского пола, с глубоким убеждением полагая, что все остальные святые пошли от брака этих двух верховных божеств. В больном мозгу Немко реальность перемешалась с религиозным суеверием. Он слышал голоса богородицы и «Миколы Угодника», дававших ему советы или запросто беседовавших с ним.
Хотя имя Немко означало Немой, все же немым в полном смысле он не был. Просто он страдал сильным косноязычием и, видимо, понимая это, привык молчать. Была одна тема, на которую Немко говорил очень охотно — это его личные отношения с «Миколой Угодником». И не только богомольные старушки, но и люди, в обычное время вообще не думавшие о боге, становились серьезными, когда Немко рассказывал, что ему сказал «Микола Угодник», и о чем просил его Немко. Такая глубокая убежденность и страстная вера звуча ла в словах помешанного. Возражать Немко или смеяться над его наивной верой было далеко не безопасно. Обычно тихий и добродушный, он в таких случаях приходил в дикую ярость, и только быстрые ноги могли спасти насмешника от серьезных увечий.
А сейчас, похоже, Немко будет замешан в делах, связанных с убийством Когутов.
Леокенко доложил Полозову, что в его смену через мост действительно проходил Немко. В руках у помешанного была лопата.
— Когда это было?— спросил Иван.
— Я заступил на пост в десять. Немко прошел минут через пятнадцать после этого.
— Говорил с ним?
— Так точно. Спросил: «Куда идешь?»
— А он что?
— Ерунду разную плел. Что ему Николай Угодник велел расчищать дорожки около казармы на шестьсот второй версте.
— Зачем?
— Так ведь Немко сумасшедший, товарищ командир. Такого наплел...
— Выкладывайте все, что он тебе сказал.
— Немко говорит, что покойный Когут еще много раз придет туда, где умер. Душа, мол, его долго успокоиться не сможет. Поэтому и дорожки должны быть расчищены.
Но Полозов понимал, что этот бред навязан больному мозгу Немко чьей-то злой волей. Лесорубы и возчики — это в основном темные, сплошь неграмотные и суеверные крестьяне. Иной детина из лесорубов с одним топором не побоится пойти на медведя, но, увидев в темноте глаза филина, сидящего на сосне, услышав его жуткий голос, кинется сломя голову, куда глаза глядят, творя торопливо крестное знамение. А затем долгие годы будет рассказывать, как леший, высотой с корабельную сосну, поглядел на него своими горящими в темноте глазами и вдруг как заухает, захохочет: «Попался, мол, ты в мои лешачьи лапы. Теперь не уйдешь!..»
Немко мог породить страшные для темных людей слухи о том, что умерший Когут бродит вокруг своего бывшего жилища. А это вызовет панику среди возчиков и лесорубов. Люди не захотят задерживаться в лесосеках допоздна. Бредовые измышления сумасшедшего могут отразиться на работе всего района лесозаготовок.
Полозов досадовал, что в эту минуту ему не с кем посоветоваться. Он принял решение и готов был действовать, но должен сообщить в отдел о своем плане и о маневре преступников, впутывающих в свои дела Немко.
Могутченко и Сазонов в этот день с основными силами отдела были на операции в отдаленном уезде. Иван решил действовать на свой страх и риск. Ведь тропинка к домику Когута уже расчищена. Маловероятно, что преступники придут в первый же день. Они будут выжидать, пока нелепая затея Немко не станет обычаем, перестанет привлекать внимание. Но кто их знает, рисковать нельзя. Надо быть готовым к встрече с ними в любую ночь. О своих намерениях Иван рассказал только одному отделкому Козаринову.
Козаринов был уже человек в летах. Провоевал две войны и накопил немалый солдатский опыт. Выслушав своего командира, он подумал и решительно заявил:
— Одному вам идти нельзя.
— Одному удобнее,— не согласился с отделкомом Полозов.
— Вдвоем надо,— настаивал Козаринов.— А по путям пустить парный дозор, чтоб, пока вы через лес пробираться будете, они к Когутам не забрались и вас не ухлопали.
Козаринов настоял на своем. В ранних сумерках двое бойцов взвода к великой радости нового обходчика, зашагали вдоль пути от моста до разъезда мимо домика Когутов. А в это время Иван в сопровождении Леоненко, очень довольного неожиданным нарушением надоевшего распорядка караульной службы, на лыжах подошел со стороны леса к заброшенному домику.
Спрятав лыжи за баней, они осторожно, около ее стен, где не было снега, прошли на тропинку, а затем к дому и, отодвинув неприбитые доски в задней стенке сеней, пробрались внутрь. Теперь оставалось только ждать, когда пожалуют те, для кого наивный дурачок Немко старательно расчищал дорожки от снега. Медленно текли ночные часы. Несмотря на холод, Иван умудрился поспать в очередь с Леоненко.
Однако Полозов был недоволен условиями засады. Окна домика плотно закрывали ставни. Приходилось долгие ночные часы сидеть, не видя того, что творится снаружи. О приходе ночных гостей удалось бы узнать лишь по их возне около забитой двери. Иван ругал себя за то, что в свое время приказал закрыть окна дома ставнями. Сейчас исправить эту оплошность было нелегко. Просто вытолкнуть шкворень ставни, значило выдать посещение пустого домика чекистами. Другое дело, если бы шкворень сломался сам.