Загадка камеры 16
Шрифт:
— Вот его оружие. Не похоже, что из него стреляли.
Шериф понюхал дуло и открыл цилиндр.
— Да что вы, док. Вот гильзы не хватает. И порохом пахнет до сих пор.
— Покажите мне. — Я не мог поверить собственным глазам. Там, где раньше было шесть нетронутых пуль, появилось одно пустое место. — Я не понимаю этого. Готов поклясться, что, когда я осматривал его, он был полон.
Шериф Ленс усмехнулся.
— Оставьте оружие мне, док. Займитесь лучше раной.
— Я не схожу с ума, шериф. Я знаю, что я видел.
Но наш разговор прервало появление старшего сына Джеффа Уайтхеда,
— Док, шериф, — начал он, — вам срочно нужно в гараж Рассела. Этот ваш парень, которого вы сбили, учинил большой переполох. Хэнк Рассел сказал, что машина будет готова только завтра, так он стал требовать себе немедленно другую машину. Говорит, он жутко торопится. Может быть, он гангстер или что-то в этом роде.
— Ничего не слышал про гангстеров-французов, — сказал я, и шериф оживился.
— Говорите, он француз?
Я пожал плечами.
— Похоже на то, но я не разбираюсь.
— Пойдем посмотрим.
Я оставил Юстаса на попечение Эйприл, и мы сопроводили Мэтта обратно к гаражу Рассела.
Француз яростно ругался с Хэнком Расселом, когда мы вошли, очевидно, пытаясь взять напрокат машину для дальнейшей дороги. Но Нортмонт не был тогда столь уж богат на автомобили, и великан Хэнк Рассел лишь продолжал качать головой.
— В чем здесь дело? — вмешался шериф.
Маленький француз обернулся и уткнулся носом в значок на груди шерифа. Тот ввел его в мгновенную панику, и он стал оглядываться, как будто готовился броситься прочь. Тогда, к моему полному изумлению, шериф Ленс достал свой пистолет, взвел курок и совершенно серьезно навел его на парня.
— Вам лучше стоять и не двигаться, — сказал он тоном, на который я прежде считал его неспособным.
___— Что все это значит, шериф? — спросил Хэнк Рассел. — Кто этот парень?
— Если я не заблуждаюсь, то это пресловутый Жорж Рем, иначе известный как Угорь, мошенник, разыскиваемый на двух континентах. И я взял его здесь, в Нортмонте!
То был момент триумфа для шерифа Ленса, но ему не было суждено продлиться долго.
* * *
Как я узнал впоследствии от шерифа и из газет, Жорж Рем провернул множество афер в Европе, прежде чем решил переключиться на Америку. Но свое прозвище, «Угорь», он заслужил за иные подвиги, а именно за отважные побеги из полицейского заключения. Он хвастался, что нет тюрьмы, способной его удержать, и он готов доказать это.
Инцидент, попавший на первую страницу «Нью-Йорк Таймс», касался его последнего ареста в Париже. Доставленный во Дворец правосудия в компании дюжины других обвиняемых, он смог отбиться от взрослых преступников и перемахнуть через стойку на ту сторону, где ожидали допроса несовершеннолетние. Когда одного из них вызвали, Рем взял его за руку и вывел из комнаты, притворяясь детективом. Войдя в зал заседаний, он отпустил юношу и прошел мимо полицейского охранника, назвавшись инспектором секретной службы. После этого Угорь пропал из виду, всплыв спустя несколько недель в Бостоне. Назвавшись французским графом и владельцем коллекции ценных картин, он высосал из местного музея солидную сумму наличности. И всего пару дней назад, по информации шерифа Ленса, бостонская полиция накрыла его в апартаментах, где он остановился. Хотя все выходы охранялись,
— Похоже, он читал Честертона, — прокомментировал я.
— Кого?
— Писателя. Вы его не знаете, шериф.
— Ну, зато Угря-то я знаю! В Бостоне говорят, он угнал автомобиль у продавца карнавальных принадлежностей и сбежал из города. Они предупредили все отделы полиции в Новой Англии.
Жорж Рем лишь поднял глаза на нас с шерифом и сказал:
— К утру меня не будет в этом городе.
— Это точно! — согласился шериф Ленс. — Я уже позвонил в Бостон, и они пришлют утром двух детективов забрать тебя. Мне с тобой возиться всего одну ночь.
— Нет тюрьмы, что удержит Угря, — похвастался он очень по-французски.
— Мы посмотрим. — Шериф достал связку ключей из кармана и указал на лестницу, ведущую вверх из его кабинета. — За мной.
Я последовал за ним через тяжелую зарешеченную дверь, которую шериф Ленс отпер и оставил открытой, а затем вдоль по коридору из пустых камер. Эти камеры занимали весь второй этаж тюрьмы, одиннадцать из пятнадцати разместились вдоль внешних стен. Здание было почти квадратным, а тюремный коридор тоже описывал квадрат поменьше, посередине помещая четыре камеры для ночных пьяниц и прочей шушеры. Эти внутренние камеры, без окон во внешний мир, были пронумерованы 1–4, а последующие номера чередовались слева и справа, достигая числа 16 в дальнем наружном углу.
Шериф Ленс отпер дверь и подтолкнул Рема внутрь.
— Это твой дом до самого утра. Ужин принесу позже.
Камера была примерно в десять футов глубиной и шесть футов шириной{1}, с одинокой раскладушкой, привинченной к стене. Там были унитаз, умывальник и табурет, но ничего больше. На зарешеченном окошке в шести футах от пола было поднято стекло, пропуская теплый майский воздух. Я знал, что оно выходит на задний двор гаража Рассела, где раньше стояла кузница.
___Когда шериф Ленс задвинул дверь камеры и замок щелкнул на месте, я спросил:
— Откуда номер 16? У вас только пятнадцать камер.
— Ну да, но я пропустил 13, несчастливое число.
— По мне, любой номер несчастливый, если ты в тюрьме.
— Да, но 13 хуже остальных. Люди странные бывают.
— У писателя Жака Фатрелла был рассказ под названием «Загадка камеры 13».
— Опять у вас писатели! Вы только и делаете, что читаете, док.
— Он о профессоре, который загадочным образом сбежал из тюрьмы.
— Ага! Тем более повод убрать тринадцатый номер!
Против такой логики мне сказать было нечего, так что я и не стал.
* * *
В моем кабинете медсестра Эйприл обратилась в слух.
— Расскажите мне, что случилось, доктор Сэм. Говорят, шериф Ленс поймал суперпреступника.
Почему-то идея о том, что маленький Жорж Рем может считаться суперзлодееем, вызвала у меня усмешку.
— Ну, ничего захватывающего не было, — сказал я и описал ей все подробности автомобильной аварии и трудностей, с которыми удалось доставить до города его машину с разбитым крылом. Рассел торопился с починкой, толком не понимая, кто ему будет платить.