Загадка камеры 16

Хох Эдвард Д.

Позже в тот же день я послал Юстаса Кэри в больницу в Феликс, чтобы там извлекли пулю. Я все еще был озадачен вопросом револьвера, хотя у меня и появилась одна мысль. Я как раз обдумывал ее поздно вечером дома, когда сразу после полуночи зазвонил телефон. Я сначала подумал на беременную миссис Хитчинс с ее фермы или старика Ааронса при смерти, но любой звонок почти всегда означал для меня выезд.

Но это был шериф Ленс, возбужденный более чем когда-либо.

— Док, вы можете прямо сейчас приехать к тюрьме?

Я только что пришел проверить камеры, а Угря нет!

— Он сбежал?

— Я не знаю, док, его просто здесь больше нет!

— Я буду мигом, — пообещал я.

Когда я прибыл, он уже зажег свет по всей тюрьме и послал двух своих заместителей на поиски. Но с самого начала это было безнадежное предприятие. В тюрьме находился еще всего один заключенный — Руди Хенкль, приятель Кэри. Как только Кэри отвезли в больницу, Руди ушел в запой. Он разбил окно в «Дикси», где в кофейных кружках подавался подпольный виски, и продолжал буянить, покуда шериф Ленс не был вынужден его арестовать. Руди досталась камера 1 с противоположной стороны, из которой была не видна камера 16, и он так и проспал все время. Теперь, трезвея, он воскликнул сквозь решетку:

— Чего вы творите? Как можно спать ночью, когда всюду свет?

— Тихо, Руди, — сказал я. — Я поговорю с тобой позже. — Затем я последовал за шерифом Ленсом по коридору между камерами к той, где я видел Жоржа Рема в последний раз. Камера 16 сейчас была пуста, и нельзя было бы определить, что в ней кто-то содержался, если бы не смятое одеяло на полу.

— Видите, док, он просто испарился!

— Верю, — согласился я. — Теперь расскажите мне обо всем, что происходило здесь с тех пор, как мы расстались днем.

— Ну, почти ничего не было, честно говоря. Я хотел послать заключенному еды во время ужина и сам отнес ее ему, потому что все заместители уже разошлись. Я пытался с ним поговорить, но он нес одно и то же — что к утру его здесь не будет.

— Как именно вы вручили ему поднос? Принесите такой же и покажите мне, как это делается.

Шериф Ленс, ворча, все же спустился за металлическим подносом, на котором подавал еду.

— Я положил его здесь на пол и отпер дверь камеры. Потом снова подобрал и вошел внутрь.

— Вы заперли дверь за собой, когда вошли?

— Нет, оставил открытой. Он никуда не делся бы. Я не спускал руки с пистолета, к тому же зарешеченная дверь наверху лестницы была заперта.

— Он мог бы силой отнять у вас ключи.

— Этот хиляк?

— Он бы швырнул вам поднос в голову и оказался бы сверху, прежде чем вы поймете, что происходит.

— За такое он бы мигом на тот свет отправился, будьте уверены!

— Ладно, — согласился я. Нечего было обдумывать то, чего Угорь точно не сделал. — Что вы делали дальше?

— Сидел вон там и наблюдал, как он ест. О, он склизкий парень, это точно! Никаких сомнений! Когда он раз

приблизился к двери, мне пришлось достать пистолет. Но он сел обратно и все доел.

— А потом?

— Дьявол, я просто подобрал двумя руками поднос, захлопнул за собой дверь камеры и вышел. Эти двери сами запираются, если их задвинуть, в них стоит защелка, ключ нужен только для открытия. У двери на лестнице обычный засов, ее приходится и отпирать, и запирать.

— Понял. Что было дальше?

— Ничего особенного. Я уже рассказал, как арестовал Руди Хенкля.

— Расскажите снова. Опишите, как вы поместили его в камеру.

— Ну, это я и сделал, ничего больше. Мне пришлось почти тащить его вверх по лестнице и просто вывалить на постель. Поэтому я отправил его в первую камеру сразу возле двери, чтобы далеко не волочить.

— И Угорь все еще был тогда в камере 16?

— Конечно! Я не стал включать свет с его стороны, потому что было уже после десяти, и я решил, что он уже спит. Но когда я уложил и крепко запер Руди, то сразу же туда сходил. Я видел его свернувшимся под одеялом.

— Но он не шевелился и не говорил?

— Нет. Говорю же, он спал. В любом случае, я вернулся, погасил свет и запер дверь наверху. И потом весь вечер сидел в кабинете.

— Есть ли выход из камер не через ваш кабинет?

— Нет, док! Пожарники хотели себе задний выход на экстренные случаи, но я сказал им, что здание огнеупорно — оно все кирпичное снаружи. Кроме того, заднюю лестницу пришлось бы всегда держать запертой, что при пожаре не очень-то и поможет.

Я подошел к окошку и попытался подергать прутья решетки. Они все твердо стояли на местах, и даже такой коротышка, как Жорж Рем, не протиснулся бы между ними. Я нагнулся подобрать одеяло с пола.

— Говорите, он спал, укрытый этим?

— Точно так.

Меня осенила мысль.

— Когда вы вернулись его проведать, вы проверяли, заперта ли дверь?

— Конечно, проверял! Все было точно заперто, и он сидел внутри.

— Хорошо. Когда вы поднялись сюда снова?

— Хенкль поднял шум около часа назад. Я его услышал, потому что он у самого входа. Я поднялся, и он мне сказал, что ему кошмар приснился. Но на этот раз, когда я проверил камеру Угря, там было пусто.

— Давайте осмотрим все снаружи, — предложил я.

Камера второго этажа выходила на свалку позади гаража Рассела, но так поздно ночью никого вокруг не оказалось. Я нашел лампу, стоящую на бочке, и зажег ее, осветив жутко затвердевшую землю.

— Еще одна вещь, шериф, — спросил я. — Когда вы заметили, что камера 16 пуста, она была так же заперта?

— Точно была!

— Рем не мог прятаться под кроватью?

— Невозможно. Я сразу зажег весь свет и убедился, что камера пуста, прежде чем стал отпирать. Одеяло было на полу, а он пропал.