Загадка камеры 16
Шрифт:
Я нагнулся и подобрал что-то с земли прямо под окном камеры Рема.
— Что это у вас? — спросил шериф Ленс.
— Длинный кусок веревки.
— Веревки?
— Если бы Угорь смог уменьшиться и пролезть между прутьями, он бы потом спустился по этой веревке вниз.
— Это безумие!
— У вас есть идеи лучше?
— Нет, — признал шериф Ленс.
— У него была в кармане веревка, когда вы его арестовали?
— Могла быть, — согласился шериф. — Я его только на оружие осматривал, и карманы выворачивать не велел.
— Тогда у него могли быть даже отмычки.
— Нет, нет — все металлическое я бы нашел, когда его осматривал. К тому же это новые двери, к ним нельзя подобрать отмычку.
Я свернул веревку и опустил себе в карман.
— Тогда с чем мы остались? Угорь находился в камере 16 в десять часов вечера, и две запертые двери отделяли его от свободы. Два часа спустя его нет, двери так же заперты, а окно не потревожено. С ним на одном этаже не было никого, кроме Руди Хенкля, и тот спал в своей собственной камере.
— В том рассказе, что вы упоминали, док, о камере номер тринадцать, — как парень выбрался там?
— Это был сложный способ, но вкратце, он по сути смог передать послание другу на свободе, который ему помог.
— Думаете, у Угря есть друзья на свободе?
— Я не знаю, что сейчас и думать, — признался я. — Спросите меня утром.
— К утру Угорь будет уже на полпути к Чикаго!
— Не думаю, — сказал я, глядя на гараж Рассела.
* * *
Эйприл ворвалась ко мне в кабинет вскоре после восьми следующим утром.
— Ого, как мы сегодня рано!
— Я мало спал, — сказал я ей.
— Слышали, Угорь сбежал? Шерифа Ленса весь город на смех поднимет!
— Плохо, если так. Мне нравится шериф. Он хороший человек.
— Его блестящая новая тюрьма с пятнадцатью камерами! Первый настоящий заключенный берет и уходит, как будто стены в ней из бумаги.
— У меня есть сегодня утром пациенты, Эйприл?
— Миссис Бассет за новым рецептом, и все.
— Я напишу его, и ты ей отдашь. Я ухожу.
— Куда? В тюрьму?
— Нет, в гараж Рассела.
Хотя было еще рано, Хэнк Рассел уже был весь измазан грязью и машинным маслом. Его отец был кузнецом, но сын понял, куда ветер дует, и превратил его магазин в гараж. Он был неплохим механиком для города вроде Нортмонта, позволяя нам чувствовать себя идущими в ногу со временем.
— Привет, доктор Сэм. Как ваш пациент поживает? — спросил он меня, едва я вошел.
— Который из них?
— Юстас Кэри, естественно!
Рана Кэри, признаться, совершенно вылетела у меня из головы.
— О, уверен, что он в порядке. Наверняка сегодня его уже выпустят.
— Это хорошо. Глупое происшествие.
Все равно не верю, что это простое происшествие, подумал я. Вслух же я спросил:
— Как скоро у вас будет готова его машина?
— Уже лоск навожу. Хотя едва ли Угрю она пригодится.
Я подошел посмотреть на машину. Рассел распрямил погнутое крыло, и колесо теперь проворачивалось свободно.
— Кто-нибудь еще заходил? — поинтересовался я. — Может, сын Уайтхеда?
— Не видел его со вчерашнего дня.
Я дошел до тюрьмы и застал шерифа Ленса объясняющимся по телефону с бостонской полицией. Когда он закончил, я спросил:
— Вы еще не выпустили Руди Хенкля?
— Дьявол, нет, док. Как по мне, пусть сидит здесь, покуда не сгниет.
— Судья вряд ли согласится с таким желанием.
— Я думал об этом всю ночь и теперь знаю, как Угорь сбежал. Это единственный возможный способ! Все, как в вашем рассказе про тринадцатую камеру. Он достал из кармана веревку и спустил наружу записку. Хэнк Рассел увидел из гаража, как она выпала, и подошел прочесть. Угорь пообещал денег в обмен на помощь. Тогда Хэнк послал Руди Хенкля. Руди притворился пьяным и разбил окно, чтобы попасть в тюрьму. Едва оказавшись в камере, он передал Угрю отмычку, и тот ей воспользовался. Я знаю, что наши замки не должны открываться отмычкой, но мало ли что умеют французы?
— И как же Руди передал отмычку Угрю? — спросил я.
— Ну, по полу прокатил, — менее уверенно сказал шериф Ленс.
— Но у Угря была камера с другой стороны тюрьмы. Прямо и налево от камеры Хенкля. Ее даже нельзя увидеть со стороны Хенкля, не то что достичь по прямой.
— Да, — пробормотал шериф. — Видимо, вы правы. Но я все равно не сомневаюсь, что Хенкль в этом замешан.
— Дайте мне с ним поговорить, шериф. Может, я что-нибудь узнаю.
Он провел меня наверх и отпер дверь камеры. Руди Хенкль сидел на кровать, обхватив голову руками.
— Привет, Руди, — сказал я.
Позади меня шериф Ленс снова запер дверь.
— Когда они меня отпустят, док? Я ничего не знаю про побег Угря.
— Но ты напился и разбил стекло, Руди.
— Это правда…
— Почему?
— О чем вы, док?
— Почему ты напился? Это на тебя не похоже.
Он поглядел в сторону.
— Я не знаю.
— Хочешь, чтобы я рассказал тебе, Руди? Хочешь, чтобы я сам сказал, что вчера было на ферме Уайтхеда?
Шериф Ленс ушел опять разглядывать камеру 16, но я понизил голос, чтобы он точно не расслышал.
— Что вы говорите?
— Я все знаю. Когда я впервые посмотрел на кольт, из него не стреляли. Но потом, после аварии, шериф Ленс осмотрел его, и он пах порохом, а внутри недоставало пули. Я-то знаю, что я не ослеп, поэтому объяснение лишь одно — пистолетов на ферме Уайтхеда вчера было два, и вы подменили в машине один на другой, пока парковали машину сразу после аварии.
— Я не знаю, о чем…
— А для чего нужны два одинаковых длинноствольных револьвера?