Загадка лондонского Мясника
Шрифт:
Консьерж распахнул перед ним дверь, коснулся пальцами виска, точно хотел взять под козырек, и я поморщился, увидев, какой благосклонной вестминстерской улыбочкой ответил ему политик. Даже выскользнув поздним вечером от вдовы покойного друга, Бен Кинг держался как высокопоставленный гость.
Наташа, наверное, решила, что успеет спровадить его до моего приезда, но возле парка почему-то никогда не бывало пробок, и я приехал раньше.
Она оделась как на свидание. На столе горели свечи, Эл Грин пел, как
Я принес бутылку вина. Наташа грациозно взяла ее, а я подумал, как это все неправильно, нелепо и неуместно.
Свидание. У нас свидание. Я злился и на себя, и на нее.
Собака, лежавшая на диване, поглядела на меня сонными глазами и снова улеглась. Происходящее нисколько ее не впечатлило. Наташа принесла бутылку «Асахи», японского сухого пива, и ледяной стакан, который дожидался меня в морозилке.
– Скаут пошла поиграть к подружке?
– Останется у нее на ночь, – ответил я.
Наташа закусила губу и с улыбкой покачала головой.
– А ты тогда останешься у меня. – Она взяла меня за руку, посмотрела в глаза. – Ты думаешь, я плохо себя веду?
Я рассмеялся, и ее улыбка погасла:
– Что случилось?
Я отошел к дивану, но не сел. Задерживаться тут я не собирался.
– Знаешь, что будет, если следователь переспит со свидетельницей по делу об убийстве? – спросил я, отхлебнув пива.
– Что?
– Конечно, ты знаешь.
Наташа положила руки мне на плечи, я замер, и она отступила.
– Макс. Пожалуйста.
Ее глаза блестели.
– Только плакать не надо, – сказал я.
Она зло смахнула слезы тыльной стороной ладони:
– Хорошо, я не буду плакать. Если ты объяснишь мне, в чем дело. Я думала, мы проведем чудесную ночь…
– Тогда, в парке, ты встретила нас не случайно. Так?
Наташа отвернулась:
– Нет, не случайно.
– Ты не выгуливаешь собаку в Хэмпстед-Хит.
– Нет.
– Ты вообще не гуляешь с собакой.
– Нет. Я богатая дрянь, с чьей собакой за деньги гуляет шлюшка из Восточной Европы.
– И твой муж лишился глаза не во время игры.
– Что?
– Твой муж, старина Хьюго. Ты рассказывала, что он потерял глаз, играя в регби. Ты соврала мне.
– Это правда!
– Ты была там? Видела, как это случилось?
– Конечно, нет.
– Тогда откуда ты знаешь?
– Но все так и случилось.
Может, она в это верит, подумал я. Действительно, верит в ложь о спортивной травме.
– Зачем к тебе приходил Бен Кинг?
Наташа с недоверием рассмеялась:
– Так вот из-за чего все это? Ты видел, как он выходил? По-моему, ревновать еще рановато.
– Ты и с ним трахаешься, да?
Она дала
– Я ни с кем не трахаюсь. И уж точно не с тобой. Бен приходил забрать вещи Хьюго.
– Парочку картин?
– Убирайся.
– Что случилось в той школе?
– Пожалуйста, уходи.
– Хочешь узнать, как твой муж потерял глаз? Только подумай хорошенько.
На нее вдруг навалилась усталость:
– Мне все равно. Он мертв, и теперь это неважно.
Наташа сглотнула и обвела взглядом комнату, будто хотела запомнить все: свечи, запах превосходного мяса, песню.
– Ты используешь меня, – сказал я. – Подставляешь. И лжешь.
– Нет, это ты мне лжешь. – Наконец она разозлилась. – У тебя на пальце обручальное кольцо, но ты не женат.
– Что произошло в Поттерс-Филде? Что они натворили? Кто была та девушка?
– Не понимаю, о чем ты. Где твоя жена? Что с ней случилось? Почему ты носишь кольцо? Что все это значит, детектив? Ты притворщик. Чертов притворщик!
Она вытолкала меня из квартиры. Я не сопротивлялся. Мы оба вели себя как дураки.
– Ты ничего не понял! – заявила Наташа, захлопывая перед моим носом дверь.
Утром в своем подъезде я обнаружил сверток, лежавший на коврике у входа и наполовину засыпанный рекламками пиццерии. На конверте было мое имя.
Пока Стэн обнюхивал рекламные листки, я разорвал упаковку и вытащил дешевую видеокассету – пластиковую, хрупкую и невероятно древнюю. На бумажной наклейке кто-то старательно, будто маленький отличник, вывел маркером печатные буквы: «Наши против Хэрроу».
В конверте не было никакой записки. Я посмотрел на кассету, потом на Стэна и вслух спросил:
– И как мне это смотреть?
– Старые видеомагнитофоны есть в Отделе цензуры, – сказала Рен, когда я приехал на работу. – На третьем этаже.
В нашем отделе было пусто. Эди, как всегда, пришла раньше всех.
– Смотрю, кто пропал без вести в восемьдесят четвертом, – сообщила девушка. – Начала с женщин в возрасте от пятнадцати до тридцати, радиус – десять миль от Поттерс-Филда.
– Продолжайте.
– Хорошо. А вы расскажите старшему инспектору о том, что говорил перед смертью Джеймс Сатклиф.
– В затылок Мэллори дышит суперинтендант Свайр, а ей очень нужно защитить Бена Кинга.
– Тем более расскажите.
Я посмотрел на видеокассету.
– Понимаю. Но что говорил Джеймс Сатклиф? Мы даже не знаем, кого он имел в виду. Кто был в той комнате?
– Он сказал достаточно. Их убивают не потому, что они богаты. Не из-за высокого положения или социального неравенства, или о чем там еще пишет Мясник.