Загадка о тигрином следе
Шрифт:
*ЧООН – чекисткий отряд особого назначения.
Глава 11
Ситуация вокруг Симбирска буквально с каждым часом становилась всё более тревожной. Отряды повстанцев перекрыли большинство ведущих к городу дорог, и, кажется, собирались с силами для решительного штурма. Белые генералы об этом конечно знали. Заехавший к лётчикам по какому-то делу уполномоченный губчека рассказал, что своими глазами видел на противоположном берегу Волги разведывательный разъезд колчаковцев. Пора было вылетать, а комиссар запил.
В
Несколько суток комиссар пьянствовал, не просыхая. Опасающийся мужицких вил и шашек белоказаков немецкий наёмник попытался уговорить Лаптева, когда тот однажды вышел из столовой, ускорить вылет.
– Не волнуйся, камрад! Если чумазые лапотники только сунуться сюда, я прикажу их выпороть – покровительственно пообещал обеспокоенному немцу нетрезвый апологет рабоче-крестьянской власти. В алкогольном дурмане комиссар явно забыл о марксистских принципах и видел себя барином-крепостником. О своей простонародной фамилии и низком происхождении беззубый и шепелявый «аристократ» тоже сейчас вспоминать не желал. Его несло:
– Мужик должен пахать, а не бунтовать. Пускай, пускай приходит, я его научу знать своё место! Я его…в бараний рог! Обратно в борозду загоню! Я оставлю в их родовой памяти такое воспоминание, что они будут падать ниц, едва завидя вдалеке кожаную комиссарскую куртку! Я им…
Грозя кулаком воображаемым бунтовщикам, комиссар некоторое время силился закончить свою мысль, но так и не сумел, и отправился с сотоварищами продолжать разгул.
Целыми днями из столовой доносились песни под гармошку и граммофон, дикие крики, женский визг и хохот. Кроме невесты комиссара в гуляющей компании откуда-то появились ещё женщины и двое субъектов уголовного вида. Похоже, Гранит водил дружбу не только с местными чекистами, но и с фартовыми ребятами, которые приехали прошлой ночью из Симбирска и привезли с собой девочек.
Под вечер участники оргии снова появились на улице – все в непристойном виде. Разгорячённые спиртным мужики гонялись за своими обнажёнными подругами, а, поймав, совокуплялись прямо на снегу. Командование авиаотряда в это дело не вмешивалось, предпочитая сохранять нейтралитет. Казалось, на московского гостя просто нет управы.
Точку в комиссарском загуле поставил генерал Вильмонт. Одиссей видел, что краснобайство комиссара раздражает кадрового военного. Он без всяких сантиментов решил вылетать без комиссара. Но это оказалось невозможно сделать. Немец Вендельмут обнаружил, что Лаптев по-тихому слил весь коньячный спирт из баков их самолёта. Немец доложил об этом начальнику экспедиции. Терпению генерала пришёл конец. Мало того, что комиссар пропивал топливо экспедиции, его обещание достать 100 литров горючего
Вместе с Луковым и немцем Анри Николаевич решительно вошёл в столовую. Картина, которую они увидели, кажется, в первый момент смутила даже многое повидавшего на своём веку генерала. Прямо на полу, на брошенных шинелях и бушлатах вповалку расположились измождённые после долгой пьянки и оргии голые мужчины и женщины, тела их сплелись в один клубок. Густая тяжёлая атмосфера помещения была пропитана алкогольными испарениями, запахом пота и марафетным духом.
– Это что за фря? – комиссар недовольно ткнул пальцем в сторону генерала и сплюнул через отсутствующие передние зубы. – Тебя не приглашали.
– Погоди, погоди, Гранитушка, – погладив комиссара по плечу, встрепенулась одна из лежащих рядом с ним девиц. – Смотри, какой милашка к нам заглянул на огонёк. Мы ему рады.
Молодая женщина грациозно поднялась с пола. Одиссею она неожиданно показалось восхитительной вакханкой. Роскошное тело её было прекрасно в своей бесстыдной наготе – тяжелые, налитые груди, широкие бёдра, нежные плечи. В приглушённом свете кожа её казалась золотистой. Чёрные косы на голове девицы были уложены венцом. Луков обомлел. Ласковый взгляд и бархатный мягкий голос девицы гипнотизировали:
– Заходи, красавец, побудь со мной. Но вначале вкуси сладость моих сахарных уст.
Девица грациозно приблизилась к Лукову, осторожно сняла с молодого человека очки и потянулась своими устами к его губам. Одиссей вдруг почувствовал дыхание, отравленное спиртным перегаром, и инстинктивно отпрянул. Но девица совсем не обиделась. Она усмехнулась и предложила молодому мужчине кружку.
– Запей горьким вином, коль недостаточно сладко показалось.
Одиссей чувствовал, как горят его щёки. Близость этой бесстыдной женщины, ни смотря ни на что, не могла не взволновать его. Но от предложенной кружки он, конечно, тоже отказался. Тогда девица взяла Одиссея за руку и нежно потянула за собой на пол, приговаривая:
– Что ж, не захотел моего поцелуя, изведай другого. Тебя люблю теперь я. Побудь со мной, забудешь о тревогах. Лаской огневой утолю все твои печали.
– Ого, смотри-ка, приглянулась ему наша Маруха! – хохотнул и подобострастно обратился к юному комиссару один из его собутыльников, указывая на растерявшегося Лукова. – Но может, лучше старичку её предложишь, она кого хочешь молодым козликом скакать заставит!
– Ох, ха, ха! – заржали приятели комиссара.
– Зачем отбираете у меня мальчика – надула губки вакханка, он такой милый, чистенький такой, не испорченный, прямо съела бы. Ам!
– Заткнись! Тебя на спрашивают! – по-хозяйски рыкнул на неё Лаптев. И тут же перешёл с крика на вкрадчивость. С дерзким глазом навыкате и ухмылкой на наглых губах комиссар обратился к Вильмонту:
– А что, начальник, выбирай любую. Мы с тобой теперь в одной упряжке, должны уважить друг друга. Выбирай! Все наши мамзели к твоим услугам! Хочешь на Маруху залезай, а хочешь с Алтыной повеселись, сегодня я угощаю. Я не жадный!
При этих словах девица с дряблой грудью, выпирающими рёбрами и измождённым некрасивым лицом вульгарно заржала.