Загадка золотого кинжала (сборник)
Шрифт:
К счастью, МакГуайр вовремя понял грозящую ему опасность и принял единственно верное решение: акция отменяется, нужно уходить. Он окинул рассеянным взглядом башни Альгамбры [47] , будто что-то вспомнив, повернулся – и зашагал прочь.
И тут же вдруг осознал, что это решение отнюдь не избавляет его от опасности. В самом деле: ведь саквояж полон динамита, а часовой механизм работает! Уходя, он уносит угрозу с собой.
Разумеется, лондонский центр – не какой-то там район в трущобах, где можно уронить или бросить предмет, который несешь с собой, и никто не обратит на это особого внимания.
47
Театр с восточной стороны Лестер-сквер. Здание его, выстроенное в неомавританском стиле, было увенчано куполом и двумя башнями.
О, только представьте себя на месте этого нашего товарища, верного члена организации, отважного патриота. Умоляю, представьте только на краткий миг! Только что он был уверен, что идет выполнять хорошо продуманное и тщательно подготовленное задание, ощущал себя рядовым бойцом могущественной армии, служителем общего дела – и вот он стоит посреди вражеского города, совсем один, без друзей и без плана, без поддержки, а смертоносный груз в кожаном чемодане тикает, отмеряя, быть может, последние мгновенья его жизни. А ведь он еще так молод, ему даже сорока не исполнилось [48] , впереди столько лет счастливой жизни… если, конечно, ее вот сейчас не оборвет коварный и безжалостный взрыв.
48
Эта фраза обретает дополнительный колорит, если вспомнить, что самому Зеро – от силы двадцать шесть!
Все закружилось перед глазами несчастного. Купол Альгамбры пронесся где-то в неизмеримой вышине, как воздушный шар. Слабеющей рукой МакГуайр нащупал спинку ближайшей скамейки – и оперся на нее, едва не теряя сознание.
Пришел он в себя оттого, что полисмен крепко взял его под руку.
– Вам, кажется, нехорошо, сэр? – участливо поинтересовался прислужник кровавого режима.
– Я… Я уже чувствую себя лучше… – заплетающимся языком пробормотал наш товарищ.
– Вы уверены, сэр? Вам точно не нужна помощь?
– Не-ет! С-спасибо, я… кажется, я уже могу идти.
И он, едва переставляя ноги, поплелся с площади. О, злая судьба! Даже будь у МакГуайра возможность не брести, а бежать – куда ему было бежать? Ведь то, что несло ему смерть, он нес с собой! Здесь, в центре Лондона, МакГуайр не мог избавиться от этого зловешего груза, если не взмоет на крыльях орла или не унесется прочь на скоростном клипере – что прямо посреди Лондона, согласитесь, маловероятно.
В бульварных романах порой описываются ужасные мучения, которые испытывает человек, прикованный наручниками к телу мертвеца. Но, право же, это просто легкое неудобство по сравнению с тем, что ощущал МакГуайр, прикованный к самой Смерти!
Он успел свернуть на Грин-стрит, когда мысль, что вот именно сейчас и произойдет взрыв, поразила его, как удар кинжалом в печень. МакГуайр остановился, уже чувствуя себя мертвым, и сунул руку в жилетный карман за часами.
Он не сразу смог рассмотреть циферблат. В ушах словно бы завывала зимняя буря, перед глазами проносилась пылевая буря, а иногда вспыхивали молнии, вдобавок еще и сами часы в руке дрожали так, что стрелки на них слились в мерцающий круг. МакГуайр глубоко вздохнул, зажмурился и медленно сосчитал до десяти (состарившись
Из получаса, на который был рассчитан завод, у него оставалось только двадцать минут. Всего лишь жалкие двадцать минут – и никакого плана!
Грин-стрит сейчас была почти пуста. Лишь какая-то девочка лет шести шла по ней, пиная перед собой кусок деревяшки (с чем только дети не играют!) и негромко напевая. Малышка уже поравнялась с МакГуайром, когда наш друг обратил на нее внимание, вспомнил, что среди детей, игравших вокруг памятника Шекспиру, были девочки не старше – и тут его мозг озарила внезапная мысль.
– Подойди-ка сюда, милая, – сказал он. – Видишь, какой красивый чемоданчик? Хочешь его себе насовсем?
Девочка вскрикнула от радости, протянула обе руки к чемодану – действительно, очень красивому, поблескивающему новой кожей – но, к сожалению, прежде чем она успела его взять, ее взгляд упал на лицо МакГуайра. После чего закричала еще громче и отпрыгнула прочь, словно увидев дьявола.
В следующую секунду из дверей лавки напротив выглянула рыжеволосая женщина и гневно окликнула малышку:
– А ну ступай сюда, несчастье ты мое! И не смей докучать джентльмену. Ему, по всему видать, и без тебя дурно.
С этими словами она вновь исчезла в лавке, а девочка побежала за ней, рыдая не то от перенесенного страха, не то от несправедливой обиды.
Самое драматическое, что в голосе женщины явственно звучал ирландский акцент. Но она, конечно, не знала, что сейчас оставляет без помощи истинного патриота Ирландии. А на улице уже показались новые прохожие, окончательно лишая МакГуайра возможности расстаться с саквояжем.
Следующие несколько минут абсолютно изгладились из его памяти. В какой-то степени он снова осознал себя перед церковью Святого Мартина «что в полях» [49] : стоял перед входом, шатаясь и смотря на выходивших из храма прихожан мутным взглядом. Они тоже смотрели на него – и, вероятно, уже составили мнение.
– Похоже, вам сильно нездоровится, сэр, – сказала какая-то женщина. – Я могу вам чем-то помочь?
– Помочь? Мне? – тупо повторил МакГуайр. – О боже!
49
Самая знаменитая (и, вероятно, самая древняя) приходская церковь Лондона, расположена на углу Трафальгар-сквер, то есть МакГуайру пришлось пройти не более трехсот метров. «В полях» она находилась в пору, когда Лондон был еще даже не городом, но римским лагерем – и название действительно сохранилось с того времени, хотя сама церковь неоднократно перестраивалась.
– С вами случился внезапный приступ?
– Нет, мэм. Я… у меня это хроническое. Оцепестолбенемевающая лихорадка – да, она самая.
– Ну так что же, сэр? – Женщина была настойчива и терпелива. – Что мне для вас сделать?
– О! – МакГуайр наконец смог хоть немного собраться. – Да, в ваших силах мне помочь. Меня послали с поручением – но из-за лихорадки я, наверно, сегодня не дойду… Вот чемодан, его надо отнести на Портман-сквер. О сострадательная женщина, вы буквально спасете меня, если доставите эту посылку по адресу. Умоляю вас как мать, во имя ваших малышек, которые ждут вас дома, чтобы обнять, помогите: мне сейчас не добраться до Портман-сквер! У меня тоже есть мать, – добавил он дрогнувшим голосом. – Портман-сквер, номер 19!