Загадка золотого кинжала (сборник)
Шрифт:
Но она была процентщицей. Цыганкой из ломбарда.
У Юстаса не было ни денег, ни происхождения, но он не собирался так опускаться.
И все же… мать его умерла, он остался один в целом мире – и он был беден.
Но если Агарь поможет отыскать дядино наследство, он станет достаточно богат, чтоб искать себе жену. И разве брак – не то, что она будет ждать от него в награду за помощь?
И ведь она так хороша собой, так умна!
К тому времени, как Юстас достиг своего скромного жилища, он твердо решил: как только наследство перейдет в его
Поспешное решение, быть может; но юные сердца легко загораются любовью, молодая кровь легко играет. Юность и красота – как трут и огниво для факела Гименея.
В назначенный час Юстас – одетый до такой степени парадно, насколько это вообще было возможно в его положении – ждал у дверей ломбарда. Агарь с томиком Данте в руке уже ждала его.
Она была вся в черном: черное платье, черное пальто, даже шляпка. Этот мрачный цвет означал, что Агарь по-прежнему носила траур по Джейкобу Диксу. Она не желала тратить деньги Голиафа, законного наследника, но едва ли тот возражал бы против этого знака скорби по его отцу.
И потом как приказчица она ведь должна получать зарплату. Так почему бы ей не купить траурный наряд?
– Зачем вам Данте? – спросил Юстас, когда они прибыли на вокзал Ватерлоо.
– Он может пригодиться.
– Вы сумели расшифровать код?
– Не знаю. Я не уверена, – задумчиво ответила та. – Я пробовала считать строки на странице – ну, брать двадцать седьмую, двенадцатую, тридцать седьмую. Но все оставалось как прежде.
– Незнакомый язык?
– Нет, я купила у букиниста переводное издание, – спокойно ответила та. – И, считая строки там и здесь, поняла, что к чему.
– Но не нашли решения?
– Именно. Тогда я решила – может быть, это страницы? Взяла тридцать восьмую – нет, двенадцать – снова нет, двадцать семь – мимо. Сложная задачка.
– Неразрешимая, я бы сказал. – Юстас вновь был в отчаянии.
– Отнюдь; думаю, решение я нашла.
– Как? Как? Расскажите!
– Не сейчас. Это слово – но оно, видимо, не имеет значения. Во всяком случае, его не было в итальянском словаре, который я брала.
– Что за слово?
– Узнаете, когда мы прибудем в дом вашего дяди.
Тщетно Юстас ныл, пытаясь добиться ответа. Если уж в умную голову Агарь приходило какое-нибудь решение, то поколебать ее не могло ничто, а потому она раз за разом отказывалась отвечать до тех пор, пока они не окажутся в Уокинге, в доме дяди Бена.
Сам будучи человеком слабохарактерным, Юстас никак не понимал, почему она не поддается на уговоры, и в итоге решил, что он ей безразличен.
Это было ошибкой; он не просто нравился Агарь – она была влюблена в него.
Просто она решила научить его терпению – и потому молчала.
Прибыв в Уокинг, они направились за город, где располагался дом дядюшки. Когда они шли по пустырю, а вдалеке уже можно было увидеть крышу дома, Юстас наконец прервал молчание.
– Если
– Я думала над этим, – быстро ответила та. – Найдите Голиафа. Сына человека по имени Джейкоб Дикс.
Юстас смутился.
– Кто он? Вы любите его?
– Я его ненавижу! – вспыхнула Агарь. – Но он наследник ломбарда, сын покойного хозяина. Я там работаю только пока он в отлучке. Стоит ему вернуться – и пропади пропадом как ломбард, так и он сам.
– Отчего не дать объявление в газету?
– Я это делала уже много раз, и Варк, мой поверенный, тоже. Но Джимми Дикс не отвечает. Он жил с цыганами в Нью-Форесте, и именно из-за него я бросила табор – так я его ненавидела. Он тоже ушел, и неизвестно, где он теперь. Хотите меня отблагодарить – найдите его и избавьте меня от постылой работы.
– Что ж, – тихо ответил Юстас. – Я его найду. Меж тем, вот и скромное убежище моего дядюшки.
То был крохотный домишко, кривой и обшарпанный, стоявший на клочке отвоеванной у болота земли. На этом же клочке теснились деревья – вишни, яблони, персики и сливы. Посреди нестриженой лужайки, лежавшей перед домом, торчало огромное фиговое дерево. Все выглядело заброшенным, забытым: стволы деревьев не были побелены, дорожки заросли травой, а тут и там сквозь нее торчали цветы, словно заплаты на старой одежке.
Да, все было заброшено – но вовсе не забыто, ибо стоило Агарь и Юстасу открыть калитку, со скамейки под яблоней поднялся мужчина. В руках он держал лопату, которой, видимо, рыл яму – о чем свидетельствовала горка отброшенной земли.
– Мистер Тридл! – возмутился Юстас. – Что вы здесь забыли?
– Деньжата покойника, – мрачно уставился на них бакалейщик. – И если я их найду, они мои. Бог ты мой, сколько же я потратил на старикана инжиру и всякого такого, и это не говоря о французском бренди, которое он выпивал по целой кварте зараз!
– Вам здесь делать нечего.
– Тебе тоже, – отмахнулся тот. – Если мне нельзя, то и тебе нельзя – дом-то общественная собственность, пока не перешел в другие руки. Ты ж притащил сюда эту Иезавель, чтоб деньгу найти?
Агарь, услышав в свой адрес ругательство, выступила вперед и не дала наглецу пощечину, но резко ударила его прямо в налитый кровью глаз.
– Может, это научит вас вести себя как следует, – сказала она, когда Тридл отступил перед нежданной атакой. – Присядьте, мистер Лорн, я все объясню.
– Данте! – Бакалейщик опознал книгу. – И она разгадала загадку! Увела мои денюжки!
– Не ваши. Они принадлежат мистеру Лорну как законному наследнику, – сдерживая ярость, ответила Агарь. – Молчите, пока я вас опять не треснула!
– Не обращайте на него внимания! Говорите! – нетерпеливо сказал Юстас.
– Я пока не уверена, что угадала правильно, – начала Агарь, открывая книгу, – но я тщетно пробовала угадать по строке, по странице и по числу. Тогда я решила взять по буквам, и сами судите, получается какое-то итальянское слово или нет.