Загадочная русская душа на фоне мировой еврейской истории

Синюков Борис Прокопьевич

По долгу службы я много посещал рабочие семьи. Книг я там почти не видел, если не считать стопки детских учебников и пять–шесть книжек совершенно невообразимой комплектации. Например, «Блеск и нищета куртизанок», украденная в библиотеке, соседствует с «Людвиг Фейербах и конец немецкой классической философии», подаренной мужу по успешному окончанию курса сварщиков. Газеты выписывали все. Во–первых, «Советский спорт», которая почти вся прочитывалась, во–вторых, местечковая газетенка с телевизионной программой, которая всегда читалась с конца, с местных сплетен и происшествий, но никогда взгляд в нее не доходил до первой страницы, и особенно, до передовой статьи. Это газеты, так сказать, по личному выбору, за ними идет обязательная газета типа «Правды», без подписки на которую не подпишут и первые две. Эта газета сразу и без развертывания отправлялась либо на растопку печи, либо на обертку шахтерского сухого пайка — «тормозка». Ею же оклеивали стены под обоями. А в политбюро старички сидели и радовались: как тираж–то возрос. Вырастет, если я сам лично,

под роспись у парторга шахты, всех прогульщиков заставлял подписаться на «Правду» под страхом лишения премии. Действовало, когда премия была больше стоимости подписки.

Разумеется, не весь пролетариат таков, как изложено. На моих глазах вырастали забойщики до главных механиков и директоров шахт. Они, каторжно работая под землей, умудрились закончить заочные институты и быстро продвинуться по служебной лестнице. Но таких выходцев из пролетариата не больше чем космонавтов, а их сегодня хоть и далеко за сотню, но процент–то от общего рабочего класса страны исчезающе мал, где–то в районе 0.002 процента или одна пятисоттысячная от армии городских люмпенов.

Деревенские люмпены еще жальче выглядят, насмотрелся и на них. В скольких колхозах–совхозах я был, сейчас и не сосчитать. Техникум и институт – ежегодно по два месяца. Работа начальником участка 10 лет – каждый год по колхозу, все разные. Как только наши шахтеры прибывали в колхоз, так сразу начинались пьянки и драки с колхозниками. Мы же, естественно, туда не «стахановых» посылали. Парторг срочно направлял нашего брата, начальников, на «налаживание дисциплины», на недельку. Дисциплина несколько налаживалась, мы уезжали. Полмесяца дисциплина держалась, потом нас вновь посылали ее налаживать. Свидетельствую, долгие годы на селе ничего не менялось. Колхозники только пахали землю, сеяли, косили зерновые и доили коров. Все. Больше в колхозе они ничего не делали. Эдаким образом было занято примерно 10 – 15 процентов колхозного работоспособного населения. Остальные где–нибудь «дежурили» и за это считались на работе. Приведу примеры, иначе не поверите. Когда шахтеры, металлурги и прочая интеллигенция, если колхоз был близко от города, ежедневно ехала из города в деревню «помогать», навстречу почти такой же поток шел из деревни в город – продавать морковку — творог и прочая. И это в самый разгар страды. Как же это они ухитрялись? Так это же всякие «дежурные».

Пример первый. Почтальон, он же начальник сельской почты в деревне из двадцати дворов. Каков его объем работы? Три письма и одна телеграмма в месяц, да разнести пенсию раз в месяц в каждый из двадцати дворов. Вот и вся работа, но «должность» занята и в колхозе не работает. Пример второй. Сельская библиотека, в которой сто книжек, открыта с 18 до 20, остальное время или дома, или на городском базаре, но «должность» занята и в колхозе не работает. Пример третий – сельский клуб, изба с тремя окнами. Здесь завклубом, киномеханик и баянист, последний, правда, на полставки. Но «должности–то заняты и в колхозе не работают уже трое. Остальные «должности» только перечислю: фельдшер в медпункте, а иногда еще и с заведующей, уборщица в конторе, состоящей из двух комнат, председателя и бухгалтера. Штук пять–шесть бригадиров и разных звеньевых, в бригадах и звеньях которых кроме них еще по два человека, но сами не работают – начальство. Я еще массу «должностей» не назвал, таких как электрик и специалист по доильным машинам, которые всегда находятся дома, при своем хозяйстве, и когда надо, за ними присылают дежурную машину, как правило, бортовой автомобиль. У председателя, разумеется, имеется личный шофер, словно он западный банкир. А еще директор школы, начальник сушилки, у которого на службе только одни городские повременщики и ни одного сельского труженика. Таким образом, вся деревня «при должностях», а в полях работают только два–три тракториста с прицепщиками–малолетками, два–три комбайнера с помощниками, да доярки на ферме. Все, больше ни в полях, ни на остальных чисто сельских производствах никого нет. Всю остальную работу делают городские академики, профессора со студентами, воины советской армии и командированные шахтеры, металлурги и прочие строители с токарями–фрезеровщиками. Вспахать–посеять–скосить на мощном тракторе «К – 700» — это раз плюнуть. А вот полоть капусту – морковку, сено ставить, силос закладывать, строить – ремонтировать все и вся, картошку копать и прочие самые трудоемкие, вручную выполняемые, сельские работы – целиком и полностью ложатся на плечи горожан, которые тоже не хотят эту работу делать, больно ученые. Мало того, сельские труженики в кирзовых сапогах и телогрейках на все сезоны, еще и подсмеиваются над городскими интеллектуалами: «жрать захотите, прополете, выкопаете, погрузите и увезете, а зимой еще и переберете».

Главное, была бы польза от такого обилия свободного времени у колхозников. Так нет же, самогонный аппарат в каждом дворе, пьют без продыху. Разучились напрочь бить масло, варить варенец, делать и коптить колбасы и окорока, плести корзины, рыбачить. Знаете кругооборот молока в природе? А вот он: корова дает ведро молока, три литра выпивают, а семь литров – свиньям. За маслом – в магазин. Забили свинью, всякие субпродукты – опять свиньям или собакам, остальное испортилось, оттепель. Впрок заготовить – разучились, приемщиков всего этого добра – нет. Желания – тоже. Надо день прожить, а утром опохмелиться на другой бок. Сена в колхозе украдут, комбикорма свиньям – тоже. Галстук одеть и рубаху белую – куда, в клубе все в телогрейках и

сапогах навозных, выпившие, семечки щелкают, девок по заднице наотмашь «шутят». Весело, вольно, городские приедут завтра работать. И мы хотим получить из этих люмпенов фермеров? Хотим чтобы они избирали достойных? Они и сегодня все в колхозах, после всех приватизаций, малого бизнеса и прочих новомодных демократических штучек. Правда, появились закупщики, в основном азербайджанцы, так они платят еще меньше, чем платили при социализме, а продают на московских рынках сами видите почем. Зачем нынешним деревенским люмпенам все нововведения. Они генетически запрограммированы так жить, и ничего с этим пока не поделаешь. Их сперва воспитывать надо, показывать, объяснять. Зачем? Это ведь электорат, пусть живет как знает, лишь бы голосовал, за кого внушат.

Надо еще несколько подробнее остановиться на интересах люмпенов. Ну, первый интерес – это выпить в любой день и любое время суток, желательно в своей мужской компании. Потом поговорить за жизнь. Разговоры эти бывают всего двух типов: «про баб» и о политике. «Про баб» в основном мнения сходятся, поэтому разговор дракой не заканчивается. Вы не подумайте, что «про политику» это, в самом деле, про политику. В «политику» в основном входит обсуждение ближнего и дальнего начальства. Господи, если бы начальство знало, насколько люмпенам известна их частная жизнь, включая сюда от измен супругов с мельчайшими подробностями и, заканчивая тем, кто строил, за какие деньги и где украдены материалы на начальнические коттеджи. По этим «политическим вопросам» всегда получается так, что мнений никогда не бывает меньше чем выпивающих мужиков. Поэтому многие из них и сидели в тюрьмах, в основном, за пьяную драку из–за расхождений во мнениях.

Второй интерес – это телевизор, что бы там ни показывали. А ведь в большинстве российских городов совсем до недавнего времени была всего одна программа, максимум – две. Заметьте, что телевизор в доме появился почти в каждой семье, не считая москвичей, всего около тридцати лет назад, а цветной — и того меньше, всего 15 лет назад. Крайние точки статистики я отбросил. Никто сегодня не может обойтись без пресловутого «ящика». Поэтому народ верит телевизору почти так же как верит очевидец драке, в которой сам участвует. К нам из–за границы пришло, что телевизор — это мощнейшее средство пропаганды, вернее, средство промывания мозгов, но если бы они там знали, насколько это мощное средство мощнее у нас? В десятки раз мощнее, особенно когда программа одна. У президентов там прекрасно разбираются в этой мощности. Недаром так жестоко «наезжают» на частный «Медиа–мост».

Все, больше общих интересов у люмпен–пролетариата нет, интересов частных много, но они не имеют никакого отношения к рассматриваемому мной русскому загадочному характеру. Это и голуби, и карты и десятки, если не сотни других разных хобби. Самое интересное в том, и это прямо относится к русскому характеру, что эти интересы за самым редким исключением не объединяют людей. Все эти интересы, за исключением карт, разумеется, проявляются приватно, у себя в доме, в сарае или на природе. Я за всю жизнь свою не видел и не слышал, чтобы, например, любители подледного лова, конструкторы–самоделкины» или шахматисты самостийно объединялись, создали бы какую–то относительно прочную организацию. Нет такого в России, и никогда не было, что резко отличает ее от всех других стран мира, где таких объединений, притом без всякой организующей помощи извне, многие тысячи.

Эти объединения людей на Западе создаются по любому поводу, типа Любителей острых ощущений, Борцов против перехода улиц в неположенном месте, Защитников чего–нибудь от кого–нибудь, Любителей всего и в частности и так далее. Несмотря на почти невозможность найти более или менее строгих последователей данного любительства, эти общества создаются, действуют и привлекают новых членов на строгой иерархии управления и бюджете, в который государство не дает ни копейки. Яркий пример — Общество анонимных алкоголиков, которое с некоторой поддержкой государства, но абсолютно от него автономное, настолько завоевало себе авторитет в Америке, что стало международным и теперь несколько безуспешно, но настойчиво, пытается развернуться в нашей стране.

Я прошу не принимать во внимание всякие не самобытные, но специально организованные государством «общества» в бывшем Советском Союзе и нынешней России. Например, Добровольное общество содействия армии, авиации и флоту (ДОСААФ), Научно–техническое общество (НТО), Международное общество помощи революционерам (МОПР), Всесоюзное общество изобретателей и рационализаторов (ВОИР), Союз обществ Красного креста и Красного полумесяца и так далее и тому подобное. Разница в том, что в эти «Общества» с большой буквы «членов» загоняют палкой и не ради самого членства, а ради членских взносов, которыми распоряжается ЦК КПСС и правительство, в крайнем случае – его функционеры, которых никак не «достать» рядовым членам.

Дружинников помните? А народных контролеров? А внештатных работников милиции? А советское Общество трезвости? Первыми получили «корочки» дружинников и внештатных сотрудников милиции бандиты. Руководить народными контролерами стали те госслужащие, которые больше всех воруют, не конденсатор какой–нибудь, а сразу целыми коттеджами и дачами. В руководители и члены Общества трезвости набрали тех, кто никогда ничего не пил крепче кваса и кефира, поэтому они даже не знали, что в этом обществе делать. Бороться с пьянством они не умели, так какого же черта им платить куда–то деньги? Если они их не пропивали, так что же, отдавать их государству на танки что — ли?