Заговор богов
Шрифт:
Раковский неслышно (и незаметно) поцеловал ее в висок. Покосился по сторонам, не видит ли кто? Времена тяжелые – недавно в самолете одной из западных авиакомпаний мужчина с женщиной решили заняться неприличными ласками. Вернее, занималась женщина, а мужчина при этом самодовольно улыбался. Проходящая мимо стюардесса сделала пассажирам замечание, что в полете следует вести себя прилично, на что мужчина ей грубо ответил. По прибытии самолета на борт поднялась полиция, и горе-любовников отправили в кутузку. Оказалось, что грубость по отношению к стюардессе приравнивается к теракту, мужчине грозит двадцать лет за терроризм, а партнерше чуть поменьше – за соучастие…
Последние часы в Праге были апофеозом потребительства. Четыре часа на здоровый сон в глубине лесопарковой зоны. Водные процедуры под водопроводным фонтанчиком.
Африка неумолимо приближалась. В Каире – послеобеденное время. Небо – пронзительно-голубое, бездонное. Сухой, горячий воздух. Тридцать по Цельсию. «Холодновато сегодня», – сетовал кто-то из пассажиров. Пятьсот долларов он разменял в порту. Рассовав по карманам стопку египетских фунтов (их почему-то называли здесь египетскими лирами) с изображением воина на колеснице, Анджей решительно потянул оробевшую Кристу на таможенный досмотр…
Люди Ангерлинка недаром ели свой хлеб. На оформление визы у офицера с похотливыми глазами ушло пятнадцать минут. Он дважды с кем-то созванивался. Добро пожаловать в Арабскую Республику Египет… «Только без приключений», – умолял Анджей, размашисто шагая на стоянку такси. Он тертый калач, сумеет выбрать таксиста с относительно честным лицом и знанием английского…
Старенький «Пежо» лавировал в потоке машин. Услышав словосочетание «десять долларов», плотный мужчина с роскошными усами переспросил, действительно ли им надо в Каир, а не в Судан. Услышав утвердительный ответ, выплюнул сигарету и потащил щедрых иностранцев к машине. Абдуллах был компанейским парнем. Пять лет он возит туристов туда и обратно. Никто еще не жаловался… Автобус с пассажирами, который он обогнал с нарушением всех правил и безжалостно подрезал, чуть не вылетел на встречную полосу. Неожиданно возник полицейский с палочкой, велел остановиться. Вернулся таксист в машину ничуть не удрученный, сказал, что два фунта – не деньги, нормальный размер взятки. И вообще, в Египте взятка – как бы даже не взятка. Давать приходится на каждом шагу, иначе не выживешь. Гудящий, невероятно пыльный город мельтешил за окном, как кинопленка. Проплывали дома в колониальном стиле – «мрачное» английское наследие, пальмы у проезжей части. Ползли машины, оглашая воздух пронзительными гудками. Стройные резные минареты, лабиринты улиц, серые крыши домов. Людской поток на тротуарах – мужчины в белом, женщины с закрытыми лицами, женщины в платках, «обычные» женщины (в Египте шесть миллионов христиан – так называемые копты). Вышагивали верблюды, надменно задрав головы, семенили симпатичные ослики с чехлами на мордах, чтобы не орали. Раковский слышал от кого-то, что ослов в Египте натаскали так, что они самостоятельно останавливаются на красный сигнал светофора…
– Вы откуда? – шоферу надоело следить за дорожной ситуацией, он повернулся, украсив физиономию добродушной улыбкой.
– Из Чехии, – буркнул Анджей.
Абдуллах обрадовался и начал рассказывать, как в аэропорту полиция задержала чеха, перевозящего в чемодане живого крокодила. А на прошлой неделе – суданца, у которого в багаже валялись полторы сотни ядовитых змей. А на позапрошлой неделе демонтировали входные двери и турникеты – объявилась необъятная пассажирка из Швеции, у которой ширина инвалидной коляски была полтора метра…
Вторая остановка у поста дорожной полиции. Вернулся Абдуллах уже не такой сияющий.
– Держи, дружище, – Анджей протянул еще десять долларов. – Повози по городу, осмотримся.
– Отличный день, – обрадовался Абдуллах. – Я за вас,
С этой минуты благодарный водитель стал не просто болтуном, а экскурсоводом. Потомственный житель Каира (хотя родители когда-то жили в Палестине), он знал в этом граде каждую подворотню. Центральная площадь Тахрир – одной стороной примыкает к отелю «Хилтон», от другой радиально расходятся улицы, наводненные учреждениями, банками, министерствами, магазинами, ресторанами, кинотеатрами. Деловой квартал на улице Тала-ат-Харб. Жилые кварталы Замалек, Докки, красивейший Гелиополис с пятизвездочными отелями: шикарный «Барон», «Конкорд-Эль-Салам» делюкс-класса на улице Адбель Хамил Бадави… Знаменитая мечеть Аль-Азхар, вместившая в себя университет, музей, библиотеку – в ней внутри 380 колонн из мрамора и порфира, с греческими и римскими капителями. Громадный рынок Хап-Эль-Халили, где есть все и где терпеть не могут покупателей, которые не торгуются за каждый пиастр. Мост через Нил, район с названием Гиза (куда относятся те самые пирамиды), западный квартал Имбаба, куда в последние годы успешно тянут метро…
О Каирском музее таксист не сказал ни слова – единственное место, куда Анджей охотно направил бы свои стопы. Он читал, что в этом громадном хранилище представлены сто тысяч экспонатов египетских древностей. Две статуи фараона Хефрена – одна из розового алебастра, другая из черного диорита. Знаменитая заупокойная плита фараона Нармера, повествующая о его неземном величии. Мумии одиннадцати фараонов – Тутмоса, Рамзеса…
– А на пирамиды не поедем? – прошептала Криста. – Ты в курсе, что в провинции Гиза имеются три знаменитые пирамиды? Пирамида Хеопса, сына Хеопса и внука Хеопса…
– А есть еще закон Хеопса, – шепнул Анджей, – гласящий о том, что ничто никогда не строится в срок и в пределах сметы. Увы, дорогая, пирамиды мы будем смотреть по телевизору. Это всего лишь тетраэдры.
Водитель, услышав слово «Хеопс», немедленно возбудился. Хеопс и Хефрен! Два первых фараона Четвертой династии! Самые жестокие правители за всю историю Египта! А вот пришедший им на смену Микерин смягчил порядки, начал проводить реформы – вроде того, как Горбачев в свое время перестраивал Россию. «Все на Земле боится времени, но время боится пирамид!» – неважно, кто сказал. Нет на планете аналога этим реликвиям. У подножия пирамид в 1798 году произошла решительная битва между французами и мамлюками. Французами командовал молодой амбициозный генерал. «Солдаты! – воззвал он к войску. – Сорок веков смотрят на нас с высоты этих пирамид!» Солдаты прониклись словами генерала и лихим ударом смели мамлюков. Генерала звали Наполеон Бонапарт. И этот человек, между прочим, подсчитал, что каменных блоков от трех пирамид хватило бы, чтобы опоясать всю Францию стеной высотой в три метра и толщиной в тридцать сантиметров…
Опять мелькали за окном запруженные улицы. Невзирая на субботний вечер, работали магазины, лавочки, люди куда-то спешили.
– Суета… – прошептала Криста. – У нас всегда так много дел и так мало времени…
– Зато после смерти, – размышлял Анджей, – ровно наоборот – времени полно, а дел никаких.
– Достаточно, приятель, – сказал он Абдуллаху. – Накатались. Голова уже кругом.
Они выбрались на тротуар в безымянном квартале, кишащем двуногими и четвероногими. Напротив расположилась кофейня. Смуглые люди в белых джелябах (просторных одеяниях с капюшонами) прямо на улице курили наргиле (он же кальян). Через дорогу – лавка горшечника, который выставил свои изделия до проезжей части. Проскрипела арба, ведомая верблюдом. Проехал велосипедист – посыльный из ресторана: одной рукой он держался за руль, другой – придерживал поднос с крышкой, водруженный на голову.
– Пойдем, – Анджей потянул Кристу. На них уже посматривали.
Слежка в глаза не бросалась. Возможно, ее и не было. Они торопливо шли по извилистой улочке, беспрестанно озираясь, – мимо лавочек и мастерских, простеньких кафе и стоянок для авто. Изготовитель шаурмы крутил вертикальный вертел с нанизанными кусками мяса, срезал прожаренную мякоть под конус, заворачивал в лепешки, раскладывал, поливая соусом. Отчаянно жестикулировал, предлагая прохожим вкусить неземного блаженства. Работники уличных забегаловок варили кофе в турках, добавляя в него душистые специи – дурманящий запах насыщал округу. Бородач в фартуке слюняво улыбался, предлагая войти в заведение.