Заговор генералов
Шрифт:
– Б-будет исполнено, сей м-момент!..
В туалетной он перебрал бирки, отсоединил ключи от "осиных" номеров и от черного хода и парадного подъезда. Остальные вернул портье.
В комнате богатырски храпел, раскинув волосатые руки, Шалый. "Шлепнуть бы тебя, не дожидаясь утра!.." - посмотрел Антон на его багровое, распухшее от беспробудного пьянства лицо. Сам он ложиться не стал. С нетерпением считал минуты. Не высидел. Вышел, оставив дверь полуприкрытой. Кое в каких номерах еще не спали. Остановился у двадцатого. Тихо. "Почивать изволите, ротмистр Дашков?.. За мной
Услышал: идут! Направился навстречу. К нему придвинулся вплотную парень в черном бушлате. Лица в темноте не разглядеть. На голове бескозырка набекрень:
– Путко?
– Представился: - Боцманмат Чир! Вахта прибыла!
– Обернулся к колонне: - Стать на яшку!
Антон объяснил свой план.
– Есть!
– воодушевился моряк.
– Возьмем этих фраеров!
– Приказал своим: - Выбрать слабину!
Антона всегда забавлял их непременный, от салаги-юнги до адмирала, жаргон, непонятный всем остальным смертным - как клеши и походка вразвалку, будто шторм раскачивает под ними булыжную мостовую. Но сейчас было не до забавы.
У портье свалилось с носа пенсне, когда из коридора черными тенями выступили вдруг моряки.
– Ша, дед!
– ткнул в его живот маузером предводитель отряда, оказавшийся на свету молодым, круглолицым и щедро улыбчивым.
– Ни гу-гу! И скомандовал своим "братушкам": - Все наверх! Навести чистоту до чертова глаза! Через пятнадцать минут - рандеву здесь!
Внизу, у стойки, остались двое. Остальные быстро и тихо поднялись наверх. Путко раздал ключи. Сам отворил дверь двадцатой комнаты, включил свет:
– Разрешите побеспо...
Комната была пуста. В спешке разбросаны бумаги, вещи. Постель не разобрана. Значит, с вечера не ложился Лашков...
– Коряво, - оценил Чир.
Путко и сам понял: коряво. Удрал дружок!..
– Скорей!
Из номеров уже выводили в страхе озирающихся, наспех одетых "ос". Есаул спал в прежней позе, поверх одеяла.
– Подъем, ваше благородье-отродье!
– пнул его боцманмат.
Шалый взревел, но глаз не открыл.
– Найтовать?
– обернулся к Антону моряк.
– Вязать? Путко тряхнул казака:
– Есаул, встать!
– Ну, ёшь-мышь!..
– разлепил глаза Шалый.
– Чего орешь?
– И потянулся к бутыли.
– Именем революции вы арестованы! Встать!
– Эй, Савчук, Чертков, - сюда!
– выкрикнул в коридор Чир. Протрезвить эту морду!
Тимофей уже и сам протрезвел. Сопнул ноздрями, поднялся, как вздымается медведь из берлоги.
– Ну, ты мне! Влеплю в ендову!
– уставил на него маузер командир отряда.
– Двигай!
– Спросил у своих: - Как там?
– Шаире! Все кончено!
– Этого я сам откантую.
Есаул молча оглядел комнату. Увидел и узнал, наконец, поручика. Криво усмехнулся:
– Угу. Понятно...
– шагнул к двери.
Антон захватил свой ранец, вышел следом. Задержался в коридоре, чтобы проверить, всех ли "ос" выкурили. Ком-ваты зияли распахнутыми дверями и были пусты.
Снизу
– Что?
– Боцманмата! Чира! Выхватил у него маузер - и наповал!..
В застекленную проломленную, как от удара снаряда, дверь подъезда выскакивали в погоню за есаулом моряки. Стрельба доносилась уже с площади.
2
Минувшей ночью состоялось объединенное заседание ЦИК Советов рабочих и солдатских депутатов совместно с Исполкомом Совета крестьянских депутатов. Оба Совдепа под нажимом большевиков сначала отказались поддержать требование Керенского об установлении им единоличной власти. Меньшевики предложили, а эсеры подпели - и общими усилиями провели резолюцию, в которой предлагалось оставить у власти Временное правительство в прежнем составе, заменив лишь "демократическими элементами" ушедших министров-кадетов. Свою резолюцию этой же ночью они повезли в Зимний. Керенский отверг ее: он принял решение создать по наполеоновскому образцу Директорию, "Совет Пяти".
Эсеры и меньшевики противились недолго, дали свое согласие. Тут же министр-председатель огласил состав Директории. Глава конечно же - он. Далее - Терещенко, министр иностранных дел; Никитин - министр внутренних дел; Верховский - военный министр и контр-адмирал; Вердеревский - морской министр. Все, на взгляд Керенского, пешки.
Хотя, как тотчас стало известно ему, большевистская фракция на заседании в Смольном предложила резолюцию (конечно же отвергнутую лидером меньшевиков Церетели и его единомышленниками), в которой подчеркнула, что борьба между Временным правительством и партией Корнилова - это лишь "борьба двух методов ликвидации революционных завоеваний", - он в эти смутные часы решил защитить себя от корниловцев штыками именно большевиков: приказал, чтобы вместо юнкеров посты вокруг Зимнего и в самом дворце заняли матросы крейсера "Аврора". Позавчера Керенский считал экипаж этого корабля самым "разложенным" на всем Балтийском флоте.
Ночью же, еще до утверждения состава "Совета Пяти", в Зимний начали прибывать "заинтересованные лица". В полночь заявились от совета "Союза казачьих войск" давние знакомцы Дутов и Караулов. Они потребовали дать им пропуска на выезд из Петрограда в Ставку "для ула-жения конфликта".
– Убедите Корнилова отказаться от гражданской войны, а если генерал не согласится, призовите казачество встать на сторону Временного правительства. В этом случае пропуска я вам дам!
Керенский хорошо запомнил их последнюю встречу. "Со шприцем..."
Атаманы сказали, что обсудят условия министра-председателя.
Спустя два часа приехал во дворец вызванный срочной телеграммой генерал Алексеев.
– Предлагаю вам пост верховного главнокомандующего.
Старый штабист попросил ознакомить его с положением, сложившимся за минувшие сутки, со всеми документами. Перечитал телеграммы, перебрал сухонькими пальцами ленты переговоров со Ставкой по Юзу.
– Решительно отказываюсь, - заключил он.
– Дело нужно закончить выяснением недоразумений, соглашением и оставлением генерала Корнилова в должности.